эпизод чужой памяти так врезался мне в сознание.
Были и другие, но куда более расплывчатые, лишённые деталей, обстоятельств, даже ощущения последовательности этих событий – вот этот обрывок был раньше или позже, а вот эти два эпизода связаны друг с другом, или между ними – годы?
Я пока не мог себе ответить.
Например, одна совсем непонятная мизансцена, без начала, конца и каких бы то ни было объяснений. Чем она была важна для Улисса? Чем она была важна для меня?
Длинный отсек, скорее всего, медицинский, стоит ряд биокапсул, две капсулы открыты, в одной лежит человек, прикрытый только тонким прозрачным гермоколпаком, другая пуста.
По ребристому полу шлёпают босые ноги.
Голый, мокрый от коллоида, спотыкающийся Улисс подходит к лежащему навзничь человеку, смотрит на помигивающие огоньки биоконтроля.
Снова отходит.
Начинается тревожный зуммер.
Улисс возвращается, даёт какие-то указания, зуммер утихает.
Проходит полминуты в тревожном ожидании, снова начинается перезвон.
И теперь уже не прекращается, несмотря на все попытки что-то исправить.
Показатели становятся критическими.
Сигнал тревоги угасает.
Улисс отступает на два шага назад, словно к чему-то прислушиваясь.
Начинает ходить вдоль ряда саркофагов, что-то высматривая.
Все огни горят зелёным, никакой видимой активности.
В памяти Улисса звучит какой-то давний диалог, почти неразличимый в каскаде сопутствующих вторичных образов.
Я не знаю, сколько. И есть ли шанс на успешную репликацию в полёте. Потому я и должен взять вас всех до единого.
Но у акцепторов смертность будет ещё выше.
Если ты хочешь знать моё мнение – при нашей дырявой защите я бы вообще не рассчитывал вернуться. Все шансы против нас. Но другого выбора у нас нет.
Ты можешь себе представить, каково это, остаться без носителя там, в пустоте, без подпитки?
Ты мне скажи. Я, в отличие от тебя, Улисс, ни разу не умирал, а значит – не возвращался.
Это было на Земле, Ромул, там была Мать, а тут – одна пустота.
Но ведь потому мы и хотим сохранить, что возможно. Не для себя, для них, для будущего. Единственное, что мне известно, после прохождения определённого энергетического порога наша искра становится квазиустойчивой, даже без подпитки она будет продолжать своё существование столетиями.
Столетиями. О чём они говорили?
Улисс перестал ходить вдоль ряда капсул и устало опустился на пол. Нет, ничего. Итого единственная удача с репликацией. И теперь их уже всего семеро.
Я точно помню, что активных саркофагов с пассажирами на борту было куда больше. Семеро. Семеро таких, как Улисс? А остальные? Загадочные «акцепторы»? И были ли они подобно мне, обычными людьми, или были какими-то особенными?
А ты –
