сказала она, удовлетворенная, что он тоже совсем потерял голову от любви, заговорив певуче и убаюкивающе.
«Как хорошо, что сразу от бенгальского тигра мы стали гораздо ближе в мире раздора, стараясь в наших стремлениях найти точку соприкосновения», – сообразила она, стоя рядом, привлекая его к себе, закрывая ему голову курткой с мохеровой подкладкой.
– Смотри, а то я задохнусь, – сказал он глухо, погружаясь глубоко в ее грудь, засыпая, как младенец, издавая звуки похрапывания, когда она стала укачивать любимую ей голову.
Боясь разбудить свою пылкую натуру, она осторожно снова села на стул, оторвав от груди его плечи. Он очнулся, безразлично глядя в черную пустоту, вспоминая что-то подобное, произошедшее в его жизни: неугомонное детство, школьные годы, обучение в вузе, ординатуру, операции.
– Где твоя каюта? – вкрадчиво спросила она, как психотерапевт на сеансе гипноза после покачивания маятником перед пациентом.
– Наверху вместе с капитаном. Мы спим по очереди на одной кушетке. Он мой отец. Приехал узнать, с кем я провожу свободное время, кто моя жена? Он сказал, что мне уже пора жениться. Найти себе достойную женщину, чтобы я мог не бояться, что останусь холостым на всю свою сознательную дальнейшую жизнь. Так устроена природа, что надо обязательно когда-то жениться. Вот ты собираешься выходить замуж? – спросил он, радуясь, что, наконец, высказался, введя ее в курс своих планов на будущее, не смотря на то, что на суше у него уже был маленький сын, сожительница и ревнивая любовница.
– Да. Меня сватают за космонавта Титова, – ответила она, шутя, переводя стрелки на игру в бисер.
Такое забавное хитросплетение было трудно для восприятия мечтательной, романтической девушки-подростка, не привыкшей к полутонам, как в жизни, так и в общении с Мантрыгиным, чье сильное внимание действовало на нее магически. Она была сразу введена в курс дела, без самообмана с циничностью врача. Мимо проскользнул мягкой походкой брат Насти – Петр, оглядываясь на пару, сидящую в темноте на стульях. Через минуту пробежал друг Насти – одногодка Саша, с кем она виделась на Первомайской демонстрации.
«Оказывается, не могу оказать ему ни материальной, ни моральной поддержки. Абсолютно чужие в огромном мире стяжательства, насилия. Школьница. Ощущаю его тираническое влияние диктатора при любом стечении жизненных обстоятельств», – расшифровала она его творческий порыв рассказать о своих серьезных намерениях в поиске жены, чтобы продолжить дальше продвигаться по жизни на основе образования и всестороннего развития.
– Они – твои родственники. Едут своей компанией до Камышина, а оттуда сами знают, как добираться, – объяснил он в том же минорном тоне, а у Насти отлегла от души тревога, что они в темноте должны утонуть на дно реки и не всплыть после оката отрезвляющим цинизмом.
Она заскучала, залезая на качающийся стул с ногами, обвивая колени руками,
