черное море. Слегка бледная кожа контрастировала с черными как у вороны глазами. Пухлые губы немного слипались от красной помады. Натертый, наполированный руль блестел сильнее, чем голая коленка.
Она плотно положила руку на торчащий, длинный рычаг и переключила скорость. Мы поехали медленнее. Не глядя на меня она сказала:
– Ты не псих, не больной, не опасен?
Мне перехотелось ерничать и я сказал:
– Нет.
– А нахрена в машину полез?
– Вы же видели и себя и машину – зачем спрашивать?
Она улыбнулась и уже спокойно и весело спросила:
– Так куда тебя отвести?
Я назвал адрес и попросил разрешения закурить. Она позволила. Мы разговорились о работе: она была менеджером в какой-то форме, я рассказал о том, чем сам занимаюсь, сказал, что, в общем-то, я клерк низшего порядка. Брюнетка расспрашивала о моей работе и дивилась масштабам моей деятельности, вернее ее отсутствию. На вопросы я отвечал скупо и без интереса. Я ненавидел людей, способных всерьез говорить о своей работе.
На вид ей было не более двадцати пять, и кроме того, стало заметно, что у нее нет мужчины. Не то, чтобы она не могла себе его позволить, просто отвыкла. Она смотрела на меня интригующе и оценивающе. Дорога стала свободнее и она поехала быстрее, но даже на большой скорости она поворачивалась в мою сторону каждый раз, когда что-то говорила.
На город опустился вечер, и моя пешая прогулка не удалась, потому, что меня подвезла до дома шикарная женщина на автомобиле, превышающем стоимость моей годовой зарплаты в двенадцать раз. Когда мы подъехали, то казалось, что мы стали настоящими друзьями, у нас было все для этого: я ее призирал за примитивность, она меня за бедность.
Леди повернулась ко мне полу боком и стала гладить свои длинные волосы, перемещая их со спины на грудь. Я влюбился в ее шею после того, как она на две секунды покрылась мурашками. Мне кажется, она сама это заметила и покраснела. Свободной от волос рукой она убавила громкость магнитофона, и какой-то мерзкий, слащавый голос наконец-то утих. Она сильно сжала колени, подалась вперед, запрокинула голову и застыла в тусклом свете автомобильной подсветки как ангел, случайно зашедший в придорожный бар. Ее губы блестели и придавали рту какую-то незавершенность.
Такие женщины никогда не лягут со мной в постель. Они бы и рады, но этого не может быть. Это также неестественно, как инцест или гомосексуализм, но кто сказал, что неестественно мечтать об этом? Вот и мы оба помечтали каждый о своем молча, в темноте дорогого автомобиля. Однако, реальность всегда возвращается и мы разошлись, чтобы не делать шаг к извращению, которое отзовется потом немой болью стыда и обиды.
Я поблагодарил ее и зачем-то дотронулся до ее мягкого плеча. Она сказала, что будет рада подвести меня еще разок, как ни будь. Мне казалось, что я с ней не справедлив. При этом, я не рассчитывал показаться справедливым – мне казалось, что это вполне рабочая формула при общении с людьми
