В таких ситуациях надо рассказать неравнодушному к судьбе Лены человеку все. Вы хорошо слышите? ВСЕ! Я, между прочим, весьма отдаленно напоминаю нормального человека. Поэтому выложу вам то, чего выкладывать нельзя. Сыскари, как вы их назвали, не видят оснований для дальнейшего расследования. Их заключение – самоубийство. И никакой «подачей журналистки» это гордое убеждение не поколебать. Вы согласны с ними?
– Целиком и полностью, без дураков, – почти взвизгнул Геннадий.
– Из числа дураков вы исключили себя и меня? Так вот, меня оставьте. И объясните дуре, кого и чего боитесь.
– А смысл, если убойщики больше не суетятся?
– Я согласилась остаться дурой, но не в дурах. Вы осведомлены об обстоятельствах смерти Садовникова не менее подробно, чем они. Однако суетитесь. Играете на грани фола. Почему?
Он попытался сделать возмущенный вид, даже рукой протестующе взмахнул. Надо было дожимать сейчас:
– Геннадий, вы ведь не совета просили у Михаила, а какого-то содействия. Но оба ума не приложите, что следует делать. Тогда и решили позвать меня. Наверное, за удачу приняли, что жизнь обоих вынудила со мной познакомиться, а сейчас жалеете. Михаил, ты позвонил бы мне, не заявись я вчера сюда?
– Не знаю, – озадачился страж тела. – Скорее всего, да. Воспользовался бы знакомством, чтобы помочь Гене.
– Гложет вас нечто, господа, гложет. Вытаскивали вы меня из дома на авось, вдруг что-то подскажу, сама о том не догадываясь. Только не складывается у нас по-вашему. В общем, карты на стол. Теперь, когда Геннадию удалось вбить мне в голову, будто некто добирается до Ленки, я не отступлю.
– Она не отступит, – буркнул Михаил.
– Черт с ним, сами нарвались, – шумно вздохнул Самошев. Посмотрел на часы и вдруг затараторил без передышек и перекуров.
В вечер гибели Леонида его вызвал на улицу коммерческий директор фирмы Ярослав Васильевич Кривцов. И произнес дословно следующее:
– Ваше с мадам Садовниковой неровное дыхание друг к другу за километр слышно. Размечтался перебраться из каморки для прислуги в спальню и возглавить контору? Бабе это кажется логичным и элементарным? И тебе тоже, неуч? Крестись, когда кажется.
Он повернулся спиной к остолбеневшему Геннадию и тяжелой поступью направился в коттедж, где трудились оперативники.
– Вы же солдат, Геннадий. Догнали бы и врезали ему по морде, – встрепенулась я.
– Полина, я испугался за Лену. Мне не трудно защитить ее от насильника или грабителя. Не в рыло дам, убью. Но я не справлюсь с сыскарями, если им прикажут переиграть самоубийство в убийство.
– Кривцов прикажет?
– Откуда мне знать. Но эта нудная тварь отродясь без задней мысли слова не вякнула. Ваша правда, я приехал к Мишке с предложением отметелить его хорошенько и выяснить, что он имел ввиду. А Мишка предложил, раз вы всем подруга – и Лене, и Леониду Александровичу, и полицейским –
