Значит, вас можно будет побеспокоить, если что?
– А мне вас?
– Договорились.
Он ушел. Меня подмывало сказать Михаилу пару ласковых. Но сразу после исчезновения Геннадия Самошева в дверях комнаты возникла Юлия в розовой пижаме с синими котятами. Это зрелище было не для моих расшатанных нервов. Михаил побагровел и укорил белокурую прелестницу:
– Ты чего в таком виде? Никакого уважения к старшим.
Я поспешно распрощалась. Меня уже мутило от взаимоотношений тел с телохранителями.
Мы встретились с Настасьей в метро. Двадцать лет вместе катаемся, а еще не разлюбили. Я робко спросила, удалось ли ей восстановить проходимость кишечника.
– А то, – рассмеялась подруга. – Полопает еще аспирант в свое удовольствие.
– Если с голоду не сдохнет, пока в профессора выбивается. Американские.
– Не каркай, Поля.
«Она успела прооперировать двух страждущих, жизни людям спасла, – понесло меня. – Я же палец о палец не ударила. Профессия – потребительница. Срамно, Полина».
– Чего приуныла? – спросила Настасья. – Песни горланить не обязательно, но держи себя в руках. Ленке хуже.
– Ты что подразумевала под трагифарсом? Я чуть сознания не лишилась, когда услышала.
– Не цепляйся к словам, Поля. Ленка позвонила, и пока мы с ней разговаривали, ее раз пять какое-то мужичье окликало приказным тоном. Будто она каждому в собственной квартире секретутка. Я ожидала, ей теперь молча в пояс будут кланяться, прежде чем обратиться. Наследница же.
– Будут, но попозже, когда осознают, – неуверенно предрекла я. – Насть, а Насть, разреши мои сомнения, пока я не чокнулась. Мог Леня сам себе в вену укол сделать?
– Конечно. Это только кажется, что трудно. Масса небогатых хроников не связывается с сестрами из поликлиник, находится на полном самообслуживании. И внутримышечные, и внутривенные насобачились делать. А Ленька окончил медучилище.
– Ты знала и молчала? – взвилась я.
– Я обещала сохранить его секрет даже от тебя и от Ленки. Случайно вышло. Он же не умел в чем-то не разбираться. Однажды консультировался со мной по поводу папилломы…
– Чего?
– Бородавки, не дрейфь. Я говорю: «Как бы тебе, Ленечка, подоступнее объяснить»? Он и выпалил: «О доступности можешь не беспокоиться».
– А почему с нами скрытничал? У меня есть бумажки с курсов машинописи, с компьютерных, я ими горжусь.
– Не хотел выглядеть хоть в чем-то несостоявшимся. По-моему, Поля, он не исключал, что вы заподозрите провал на вступительных экзаменах в медицинский институт.
– Можно подумать, в экономический поступить было легче.
– Не бери ты в голову, – хохотнула Настасья. – Ему уже все равно, отмучился. Как думаешь, у Ленки найдется что-нибудь в холодильнике? Давай тортик
