словно просил включить свет.
И тут я понял, что такого странного в его физии. Теменные бугры выпирали под седеющими редкими волосиками, как у чудовища Франкенштейна, придавая башке колониальщика форму клина. Аугмент он!
– Это невозможно, – ответил я.
– Это должно быть сделано, – терпеливо объяснил он.
Тут я совершил еще одну глупость. Молчать бы мне в салфетку, не высовываться бы. Нет же. Понесла нелегкая.
– Возможно, если бы вы объяснили мне, по какой причине я должен подвергать опасности население Луны, – выдавил я, – мне было бы проще принять столь неординарное решение.
Может, поймет иронию? Да нет, куда ему. Приращение мозга – это надо же! Что у него в тех буграх: память дополнительная? процессоры? еще что? Точно знаю – не наркочипы. Ох и устроит он мне сейчас… Неизвестно еще, где у него другие наращения.
Против мрачных моих ожиданий, голубец не стал меня ни бить, ни давить положением. В общем-то я против него никто, и звать меня никак. Он – колониальный офицер, а я – пент поганый, лунарь потомственный. Мерриллу достаточно было просто отдать команду, взять ответственность на себя… и перечить ему я не смог бы. Но в ту минуту обошлось.
– Хорошо, – холодно бросил Меррилл. – Прямой приказ вы получите от своего начальства. – Колониальщик развернулся и направился к транспортеру неестественно размеренной походкой. Я сразу опознал характерные приметы: движениями голубца управлял моторный чип, в то время как сам колониальщик в это время, вероятно, связывался со своими хозяевами. Человечишко, за все время нашей беседы так и не проронивший ни слова, последовал за ним.
Пронесло. Нет у него полномочий гермощиты вскрывать. Пока нет. Дело в принципе недолгое – мы ведь не на Антее и не на Аверне, позвонить на Землю можно. И будут у майора Меррилла все полномочия, какие душе его угодно. И ничего с ним не сделает сам президент-управитель. Одно утешает – в костный мозг аугментов пока не вставляют. Так что сдохнем все вместе.
Меня дернули за руку. Я обернулся. По лицу Сольвейг расползался нежнейший румянец, выдающий обычно высший градус бешенства.
– Миша, ты что – головой лифтанулся? – поинтересовалась моя сожительница, встряхивая меня еще раз. – Ты соображаешь, с кем связался?
– А что? – Глупый, конечно, ответ, все я прекрасно соображаю.
– Тебе прежнего мало?
Хотел я сказать, что давно уже много, но промолчал. С Сольвейг спорить бесполезно, особенно если она, как сейчас, права. Вечно я по своей неуемности получаю клизмы. И очередная меня уже ждет-дожидается. Ставлю дозу слэна против дохлого таракана, что очередную встряску моя прямая кишка получит через пять минут после того, как капитан Меррилл дозвонится до начальства. В принципе, сигнал уже должен был пройти – между Землей и Луной чуть более световой секунды, плюс задержка на релейных спутниках.
– Вот что, – довольно невежливо прервал нас Ли. – Кто-нибудь объяснит
