цифр, только какие-то символы и буквы.
– Это часы вселенной, – пояснил Донателло. – Часы дьявола, когда стрелки сойдутся на самом верху, а это происходит лишь раз в несколько столетий, в момент восхода, который отсюда хорошо виден, в этот миг у тебя будет всего одна секунда, чтобы нанести удар. Только в этот миг дьявол уязвим. Всего одна-единственная секунда, и тебе этого должно хватить. Ты справишься?
Это был не вопрос, скорее утверждение. Тем не менее, Фердинанд кивнул. Часы, состоящие сплошь из золотых пластин и вензелей, крепко врезались ему в память. Казалось, что у них живое лицо в качестве витиеватого солнечного диска. Пока что оно спало, очевидно, оно проснется лишь тогда, когда наступит решающий миг. В этот миг дьявол либо погибнет от его руки, либо останется в мире уже навсегда, только уже не в качестве призрачного существа, а в виде настоящего и единственного правителя. Все зависит от решимости Фердинанда.
Глупо вешать такую ответственность на одного-единственного человека, но у него ведь будут помощники, целый орден.
От этой мысли не становилось легче. Образ часов преследовал его, напоминая о спящем сверхъестественном существе с двумя стрелками, шестеренками, музыкальным тиканьем и зловещим золотым блеском. Как создание дьявола может быть самым красивым, что ты видел в своей жизни?
– Помни, что механизм лукавого всего одну секунду за века работает против него самого, – внушил ему Донателло.
Теперь Фердинанду снились эти часы, но во снах они были огромными от пола до потолка и дальше. Во снах они жили. Золотое лицо усмехалось. Фердинанд касался стрелок и чувствовал, как кровь из порезов тут же стекает на циферблат. Часы будто пили эту кровь.
Донателло объяснил ему про эти часы далеко не все, но в какой-то из книг, хранившихся в обители, было записано, что значат все деления, символы и буквы на адском механизме. Пока что он знал, что одна из стрелок измеряет время в сверхъестественном мире, другая в человеческом, и обе они одинаковой длины. Только одна из них движется в прошлое, будто отдавая дань каждому циклу восстановления дьявола, вторая стрелка двигается в противоположную сторону и отмеряет будущее, когда обе стрелки встретятся, наступит решающий миг. Фердинанд инстинктивно сжал руку, как будто в ней уже лежала рукоять кинжала. Когда будет пора, он не поколеблется.
Голоса над ним стихли. Очевидно, братья решили, что он уснул, и оставили его одного. Только он не спал. Боль начала немного утихать. Так спадает жар после лихорадки: тело все еще дрожит, но огня в нем больше нет. Фердинанд с трудом поднялся. В таком состоянии это было безумием, он чувствовал себя очень слабым, но ему хотелось прочесть о часах именно сейчас. У него осталось не так много времени до решающего мига. Если он не начнет разбираться во всем прямо сегодня, то есть риск не узнать об этом уже никогда. Сейчас была глубокая ночь. Что ж, ночь это лучшее время для
