двоих, стоящих бок о бок перед крестом, взявшись за руки.
Горячая ладонь Пейрака сжала похолодевшие пальцы Анжелики. Он еще раз почтительно склонил голову перед дарохранительницей, затем медленно отступил, увлекая жену к выходу из часовни, сверкающей и благоухающей, варварской и мистической, пылающей и жаркой.
Снаружи им пришлось немного постоять, чтобы прийти в себя и вернуться в этот мир, с его ярким солнцем, жужжанием насекомых и запахами индейской деревни.
Испанцы, по-прежнему готовые к бою, настороженно оглядывались по сторонам.
«Где же он? – думала Анжелика. – Где он?»
Она искала его глазами за кустами и дрожащими в знойном мареве деревьями, кажущимися выцветшими из-за повисшей в воздухе мелкой пыли.
Жестом граф де Пейрак приказал всем поворачивать назад.
На середине пути отряд попал под небольшой дождь. Лес наполнился шелестом. К шуму дождя добавился далекий бой барабана.
Когда они подошли к лодкам, на реку обрушился внезапный ливень, и противоположный берег исчез за его стеной.
Но это был всего лишь недолгий летний проливной дождь.
Вскоре на небе снова появилось солнце, светящее еще более ярко, озаряя омытый дождем пейзаж, и паруса баркасов наполнились ветром.
Сопровождаемые каноэ индейцев, плывущих к побережью, чтобы продать там свои меха, баркасы вновь заскользили по течению, и вскоре место, где стояла миссия Нориджвук, исчезло за высоким мысом, густо поросшим кедрами и огромными темными дубами.
Глава V
На привале, когда путешественники разбили лагерь, Анжелика заметила индианку, которая бежала, неся на голове какой-то необычный предмет. Анжелика послала за ней людей, и, когда индианку привели к ней, женщина не заставила себя долго упрашивать и развернула свою поклажу, оказавшуюся огромным пшеничным караваем. Она выменяла его на шесть шкурок выдры в фактории голландца, где ей дали также полштофа водки за две шкурки черно-бурой лисы. Сейчас она возвращалась в свое становище, где у нее были еще меха. По ее словам, в фактории было полно товаров и людей.
Вокруг фактории стоял дразнящий аромат свежеиспеченного хлеба. Индейцы очень любили пшеничный хлеб, и в торговый сезон служащие голландца без устали пекли караваи в большой кирпичной печи.
Фактория находилась на острове. Ее построили здесь в надежде, возможно напрасной, что она избежит участи, постигшей поселения, которые основали здесь раньше, пятьдесят лет назад, вокруг большой деревни Хоуснок[1] и которые под разными предлогами много раз грабили, сжигали и стирали с лица земли.
Ныне Хоуснок уже нельзя было назвать даже поселком. Осталось только его название и привычка индейских племен останавливаться здесь, когда они откочевывали на юг.
Здесь в устье Кеннебека уже проникали океанские приливы, и, несмотря на прозрачность его вод, широких, спокойных и мощных, текущих между поросшими лесом берегами, по многим признакам чувствовалась
Ныне город Аугуста.
