выхожу из ванной и из комнаты. Придя в кухню, ищу за «Кока-Колой» коробку и, как и говорила сестра, нахожу там розовую коробочку.
Ракель – настоящая мастерица по части тортов.
Недолго думая, готовлю два кофе с молоком, беру поднос, ставлю на него блюдца, ложечки, салфетки, посередине – красивый тортик, прихватываю нож, чтобы его разрезать.
Как все красиво получилось!
Фотографирую все на мобильный телефон – на память. В конце концов, это ведь наш первый месяц супружества.
Переполненная счастьем оттого, что сейчас удивлю любимого, возвращаюсь в комнату. Соблазнительно подхожу к кровати. Ставлю поднос с одной стороны, а торт – рядом с собой, и напеваю песню, которую сочинила сама:
Счастливого… Счастливого месяца
супружества-а-а-а-а. Немец, женившийся на испанке, будь счастлив со мной
еще много-много месяцев подря-а-а-а-ад.
Эрик открывает глаза и, услышав меня, улыбается. Обычно он будит меня, но на этот раз наоборот. Его улыбка становится шире, когда он читает на моей красной майке надпись «Виват, Смугляночка». Я произношу:
– Поздравляю, сокровище мое! Сегодня тридцать дней, как мы поженились.
Он обхватывает меня руками и усаживает на себя, а затем, весело глядя на майку, читает со своим немецким акцентом, пытаясь повторить мексиканский говор:
– Виват, Смугляночка!
Мы вместе хохочем, и он, счастливый, ласково шепчет:
– Это были лучшие тридцать дней в моей жизни. Теперь я хочу, чтобы таких месяцев было бесконечное количество.
Его губы ищут мои и впиваются в меня. Невероятно. Он только проснулся, а у него свежее дыхание.
Он облизывает мою верхнюю губу… затем нижнюю и, наконец, восхитительно целуется… О да-а-а-а-а-а.
Обожаю, когда он так делает!
Его дыхание учащается, объятия сжимаются. Он быстро снимает с меня майку, которая летит на пол.
Прощай, «Виват, Смугляночка!»
Словно завороженная, я поддаюсь этой страсти. Внезапно Эрик встает с кровати, поднимает меня над собой и, прежде чем я смогу что-либо сделать, бросает на кровать. Слышится звук: пыр-р-р-р-р-р!
Он удивленно смотрит на меня, а я закрываю глаза и объясняю:
– Это не то, что ты думаешь. – Эрик весело поднимает брови, а я продолжаю: – Это пыркнул торт, который теперь прямо у меня под задницей.
Он опускает взгляд к моей попке и, увидев раздавленный бисквит с шоколадом, падает на кровать, заливаясь хохотом.
Я не шевелюсь. Если хоть немного подвинусь, то вся испачкаюсь в торте. Несколько секунд наблюдаю, как Эрик корчится от смеха. В итоге тоже начинаю смеяться. Что случилось, то случилось. Он успокаивается, и я говорю:
– Торт расплющен, но, по крайней мере, на подносе остался нетронутым кофе.
Эрик поворачивается, протягивает руку и, взяв одну чашку, абсолютно спокойно делает глоток. Я с открытым ртом смотрю на него и, нахмурившись, спрашиваю:
