теперь Северак.
– Господин де Жерве обещал оттава поддержку. В качестве доказательства серьёзности своих намерений он уже отправил несколько военных групп в леса с целью обнаруживать и уничтожать деревни могавков. Но кроме этого он собирает теперь отряд числом, как он утверждает, не менее пятисот человек, чтобы по весне отправить их на север, на помощь к оттава.
Мориньер слушал спокойно. Только, услышав о количестве воинов, которых готовился собрать под свои знамёна Клод де Жерве, он приподнял бровь:
– Где он собирается брать для этого людей?
– Возможно, какую-то часть будут составлять индейцы, но в любом случае, это означает, что Квебек весной окажется практически беззащитным.
Мориньер кивнул.
Он понял всё, что хотел ему сообщить Северак. И теперь думал, что пришло время ответить его величеству на вопрос, который тот задал ему, Мориньеру, почти два года назад: «Не пора ли распустить Компанию поселенцев и утвердить новые, более эффективные, структуры власти?»
Ещё год назад Мориньер не был готов ответить на этот вопрос положительно. Сегодня же он был уверен: да, необходимо, наконец, учредить королевское управление Новой Францией. Если его величество хочет, чтобы колония развивалась, ему следует найти силы и средства на поддержку колонизации. Прислать войска, посадить на руководящие посты толковых людей. Иначе в самое ближайшее время французов выбьют с этой земли – не одни, так другие. Не ирокезы, так англичане.
А до тех пор, пока решится вопрос с передачей Новой Франции под управление Короны, им, французам, живущим на этой земле, надо суметь сохранить мир. Или хотя бы слабое его подобие.
*
Мориньер дождался, пока слуги приготовят ему комнату. Потом, извинившись перед хозяином дома, отправился туда. И в течение пары часов не показывался – разбирал привезённые документы, изучал карту, писал письма. Наконец, вышел.
– А что, Жан-Луи, – спросил, входя в кабинет хозяина дома, – всю ту информацию, что вы обрушили на меня, вы получили от господина де Грасьен?
– Нет, – качнул головой Северак. – Господин де Грасьен, вы знаете, не очень жалует меня. Мы едва раскланиваемся. Меня это удивляет, признаюсь. Совершенно не могу припомнить, когда и чем я мог бы оскорбить вашего друга.
Мориньер пропустил последнее замечание мимо ушей. Он не готов был всерьёз объяснять Севераку, что антипатия, которую испытывал к тому Филипп де Грасьен, зиждется на нелепой, дурацкой, из детства идущей ревности.
– Да, я помню, – ответил рассеянно. – Скажите, в доме с ним теперь кто-нибудь живёт?
– Да. Всё та же девица, насколько я знаю.
– Удивительное постоянство, – усмехнулся Мориньер. – Вы не будете возражать, в таком случае, если я останусь на эту ночь у вас?
Северак пожал плечами:
– Вы
