а с термоядерной бомбой в сорок пять килотонн, которые взрываются за хвостом корабля. И так тысячи раз.
– Правильно, – согласился Манмут.
– Не совсем, – поправил его иониец. – Помните, речь о конструкции пятьдесят девятого года. Так что кидать нужно не четвертак, а десять центов.
И краб раскатисто рассмеялся, пока серебристые банки на конвейерных лентах не задребезжали ему в унисон.
Шершень уже летел навстречу медленно растущему диску Марса, когда схолиаст промолвил, обращаясь к единственному соседу, маленькому европейцу:
– Забыл спросить… Оно как-нибудь называется, ваше судно?
– Да, – ответил Манмут. – Кое-кто решил, что имя ему не помешает. Сначала хотели окрестить «Орионом»…
– Почему? – полюбопытствовал мужчина, следя через иллюминатор, как за кормой стремительно исчезает Фобос вместе с кратером Стикни и гигантской космической посудиной.
– Так именовался проект корабля на бомбовом ходу, созданный земными учеными в середине двадцатого столетия. Однако в конце концов первичный интегратор и начальник над всей экспедицией принял вариант, который предложили мы с Орфу.
– И какой же? – Хокенберри плотнее вжался в силовое кресло: летательный аппарат с ревом и шипением ввинчивался в марсианскую атмосферу.
– «Королева Мэб», – сказал моравек.
– «Ромео и Джульетта», – кивнул собеседник. – Это было твое предложение, угадал? Ты ведь у нас любитель Шекспира.
– Как ни странно, не мое, а моего друга, – откликнулся европеец.
Ворвавшись в атмосферные слои, они летели над вулканами Фарсиды по направлению к Олимпу, Брано-Дыре и Трое.
– А при чем тут корабль?
Манмут покачал головой.
– Орфу не стал ничего объяснять. Лишь процитировал Астигу-Че и прочим отрывок из пьесы.
– Какой именно?
– Вот этот:
Меркуцио: Да здесь не обошлось без колдовства!
Ты встретил королеву Мэб в ночи…
Ромео: Кого я встретил?
Меркуцио: Слушай и молчи.
Повелевает снами эта фея
И малышей пугает в колыбели.
Величиной с колечко из агата,
Что раньше лорды на руках носили,
По лицам спящих ведьмою крылатой
Она кружится в вихре лунной пыли.
Карета Мэб надежна и легка,
И движется на лапках паука;
Прозрачный верх – из крыльев саранчи,
Поводья – бледнолунные лучи,
В тугую плеть закручены ветра
У кучера в обличье комара.
Он ростом вдвое меньше тех червей,
Что водятся в ногтях у сонных швей.
Пчела и белка – добрые подруги,
Прозрачных фей доверчивые слуги,
Для ведьмы изготовили карету —
С тех давних пор она кружит по свету.
Как призрак, Мэб проносится
