Семенов.
– Если в шоке, то и должен бечь куда глаза глядят, – сказал второй лесник. – А не выбирать тропу.
Он заварил чай. Надо было и поесть хорошенько, но уже кашу решили не варить, все-таки надеялись быстро настигнуть беглеца. Не мог он далеко уйти, хоть с пулей в голове, хоть просто оглушенный и оцарапанный выстрелом. Оцарапанный? А сколько крови вытекло.
Аверьянов сообщил снова об убитой медведице и оставшихся медвежатах. Надо было отправлять сюда трактор с санями. Не Мишу, так медведицу доставлять.
– У меня еще на шее иностранцы! – не выдержал Центральный. – Не хватало, чтоб они пронюхали. Семь бед!
– Пусть под ночь везет, – посоветовал Аверьянов. – А нам уже некогда возиться. Мы уходим.
– Куда?
Аверьянов выругался в сторону.
– По тропам. Разделяемся на две группы, одну веду я, другую Федя Андрейченко.
– Кто убил медведицу? – спросил Центральный.
– Центральный, сеанс закончен, я Хиус, до связи.
И Аверьянов выключил рацию. Второй лесник налил чая.
– Попей, Боря. Хрен его знает еще, сколько шариться придется. Давай, горяченького.
Шустов вспомнил, что хотел узнать про птицу, но так и не спросил. Не до этого.
– Медведица, – угрюмо ворчал Борис, – тут неизвестно вообще, жив ли, мертв ли человек, тунгус.
Милиционер Семенов просмеялся, лоснясь тугими щеками, чернея и блестя глазками-пуговками.
– С вами не соскучишься, лесовики!
Хмуро усмехнулся и рябой матерый Круглов.
– Да-а, – протянул он, – дела-а… У меня такого дела еще не бывало. А бывало всякое.
Аверьянов, обжигаясь, допивал чай.
– Чё-о?! Надо выходить. Кто с кем? Федь? – спросил он Андрейченко.
– Давай мне Шустова и вон ребят милицейских, соответствующе.
– Молодых и быстрых? – проговорил Аверьянов. – До зубов вооруженных.
– Ну, Шустова и одного милицейского хлопца, – сказал Андрейченко.
– Кому-то надо и в сторону поселка идти, вдруг он туда двинул, – сказал Круглов. – Одного лесника, например, и моего Прохорова. И на Большую землю из поселка сообщить обо всем.
– Все согласны? – спросил Аверьянов. – Хоп! Идет!
И он с грохотом поставил опустошенную кружку, встал. Поднимались и остальные, собирались. Выходили под дождь, оглядывая мутные небеса, натягивали капюшоны. И расходились от зимовья тремя группами.
Шустов снова увидел мелькнувшую в мокрых кустах птичку в белом капюшоне, оглянулся, но лесничий Аверьянов уже крупно шагал в свою – северную – сторону и был далеко. А у Андрейченко спрашивать Олег не хотел.
Втроем они шли через поляны Покосов, по направлению к горам, заросшим кедрами и наполовину скрытым туманом.
Они объявились!
Серебристая внезапно
