к двери.
– Ты не уйдешь отсюда! – решительным тоном произнесла Нехушта, заступая ему дорогу и выставляя нож.
Купец испуганно попятился.
– Чего ты требуешь от меня?
– Чтобы ты дал нам возможность покинуть Цезарею с полной для нас безопасностью, в противном же случае мы здесь умрем все трое вместе. Прежде чем кто-либо попробует лишить жизни мою госпожу или меня, этот нож пронзит его сердце! Некогда твой брат продал меня, княжескую дочь, в рабство, и я буду рада случаю отомстить. Понимаешь?
– Понимаю. Только напрасно ты так гневаешься! Лучше поговорим, как деловые люди: вы хотите покинуть Цезарею, а я хочу, чтобы вы оставили мое зернохранилище. Так дай же мне выйти отсюда и устроить все согласно нашему обоюдному желанию!
– Ты выйдешь отсюда не иначе как в сопровождении нас обоих, – сказала Нехушта, – но советую тебе не терять попусту слов! Госпожа моя – единственная дочь Бенони, богатейшего купца в Тире. Ты, наверное, слышал о нем. Ручаюсь тебе, что он щедро вознаградит того, кто спасет его дочь!
– Я не вполне в том уверен: Бенони полон предрассудков, притом еврей, не терпящий христиан! Это я знаю!
– Пусть так, но ты купец и знаешь, что даже сомнительный барыш лучше… чем нож в горло!
– Не спорю! Но никаких барышей мне с этого дела не надо. Таким товаром, – он указал на нее и на Рахиль, – я не торгую. Поверь мне, женщина, я всей душой готов помочь вам: я не питаю к христианам ненависти: те, с кем мне случалось иметь дело, были люди хорошие, честные!
– Однако не трать лишних слов, – сурово проговорила арабка. – Время дорого!
– Что же мне делать? Разве вот что! Сегодня под вечер одно из моих судов отправляется в Тир. Буду рад предложить вам отплыть на нем. Согласны?
– Конечно, но при условии, что ты будешь сопровождать нас!
– Я не имел намерения отплыть с этим судном в Тир!
– Но ты можешь изменить свое намерение, – сказала Нехушта, – чтобы спасти двух ни в чем неповинных женщин, дав им возможность бежать из этого проклятого города. Скажи, согласен ты это сделать? Если да, то пусть так, если же нет – я вонжу тебе этот нож в горло и зарою тебя в твоем же зерне!
– Согласен! Когда стемнеет, я отведу вас на мое судно, которое отправляется два часа спустя после захода солнца с вечерним ветром; я буду сопровождать вас и в Тире сдам госпожу твою на руки ее отцу. Но здесь жарко и душно, на крыше же лучше. Она окружена высоким парапетом, из-за которого не видно тех, кто сидит или стоит на ней, и там никого нет. Пойдем!
– Пойдем, если хочешь, только ты иди вперед. Но если только вздумаешь крикнуть, то знай: нож у меня всегда наготове!
– О, в этом я нисколько не сомневаюсь! К тому же, раз я дал слово, то выполняю! Будь что будет, но я останусь верен своему слову!
Наверху и в самом деле было приятно. Особенно под небольшим навесом, некогда защищавшим часовых от зноя или непогоды.
Здесь
