одел через плечо что-то вроде колчана с отточенными кольями. Один кол он взял в руку, за пояс заткнул револьвер и прицепил к ремню короткий палаш. Оценив взглядом его экипировку, Владимирский озадаченно хмыкнул.
– Чтоб я что-то понял, – недоуменно произнес полковник, – Но видок у вас, прямо скажу, воинственный. Надеюсь, вы мне объясните, что все это значит?
– Обязательно, – пообещал Чертогонов. – Только чуть позже. Идемте, осмотрим для начала этот дом.
Владимирский двинулся было за ним, но его остановил вопль, полный ужаса, донесшийся с другого конца деревни. Грохнул выстрел, затем снова послышались крики ужаса. Чертогонов устремился в ту сторону, бесцеремонно бросив на ходу:
– Семеныч, за мной!
Сжимая в руках дробовик, Владимирский бросился за ним.
Повернув за угол какого-то амбара, Чертогонов едва не столкнулся с группой подростков, которые оглушили его испуганными воплями. Их было шестеро, трое девчонок и трое парней лет по четырнадцать-пятнадцать. Один из мальчишек опирался на самодельный костыль, другой поддерживал его, их третий товарищ, самый рослый и плечистый, сжимал в руках ружье, ствол которого был нацелен прямо в лоб Чертогонову. Лица у ребят были бледные, испуганные.
Подоспевший полковник вскинул дробовик и грозно потребовал:
– А ну-ка, опусти свою дуру, сынок.
Парень шумно выдохнул и опустил винчестер.
– Где оно? – спросил Чертогонов.
Парень с ружьем махнул рукой в сторону одного из домов и нервно ответил:
– Там.
– Георгий, побудьте пока здесь, – сказал Чертогонов.
Он побежал к избе. Владимирский внимательно оглядел ребят и спросил:
– Кто-нибудь, наконец, может мне объяснить, что здесь происходит? И что такое это «оно»?
Парень с ружьем покачал головой.
– Не знаю.
Рыжая девчонка попыталась объяснить:
– Мы вошли туда, а там мертвяк лежит, а этот над ним копошится и чавкает. Жуть! Там кровь кругом.
– Поточнее, – потребовал полковник. – Кто «этот»? Кого вы видели?
Девчонка развела руками.
– Не знаю, мы не разглядели. Вроде, зверь какой-то. Что-то волосатое. И урчало.
Паренек, поддерживавший товарища на костыле, добавил:
– Колька в него в упор пальнул, а ему хоть бы хны. Чуть нас не покусал, зараза.
Из дома, куда вошел Чертогонов, донеслось утробное урчание, перешедшее в глухой вой, тут же оборвавшийся.
– Да что ж там такое-то? – насторожился Владимирский.
Он направился было к дому, но в этот момент Чертогонов сам вышел не улицу. Кол в его руке слегка дымился, на рубахе появились темные пятна, а на щеке алела длинная царапина. Но на лице толстяка лежала печать удовлетворения. Невозмутимо пыхтя сигаретой и распространяя легкий запах гнили, он подошел к полковнику и ребятам.
– Что там? – спросил Владимирский.
