глаза и приоткрылся рот). – И Хирон сказал, чтобы он не смел даже близко подходить к его пещере…
– А-ха! Так значит, Кронид учит не только полубогов? А почему же он тогда не захотел взять в ученики Менекея? А меня он возьмет, как думаешь, Геракл?
– Не знаю… Но мы у него спросим!
– Не захочет – так и не надо, – с напускным равнодушием пожал плечами Иолай. – Подумаешь! Эйя, глянь, какая интересная палка у того старикана!
– Где? Тшш! Это же сам прорицатель Тиресий!
– Да ну?! Правда-правда? Тот самый, да, Геракл? Тот самый?
Тук, тук, тук! – навстречу им шел худой старик в невзрачной одежде, держась за посох с загнутой ручкой… Похоже было, что посох движется сам по себе, деловито постукивая по камням щербатой мостовой, уверенно находя дорогу и ведя за собой старика, который старался только не отстать от своего деревянного поводыря…
Тук, тук, тук!
Встречные почтительно уступали Тиресию дорогу, даже пегая свинья с недовольным хрюканьем убралась с его пути, чтобы снова зарыться пятачком в отбросы после того, как старик проследовал мимо…
Тук, тук, тук!
– Иолай, хочешь, спросим сейчас у Тиресия, кем ты будешь, когда вырастешь? – шепнул Геракл.
– Я буду воином, спасителем и героем! – не задумываясь, ответил Иолай. – Давай лучше спросим, где он раздобыл такую палку!
– Это я знаю, я тебе потом расскажу…
«Тук, тук, тук!» смолкло – прорицатель остановился перед мальчишками, глядя поверх их голов чуть заведенными кверху водянисто-серыми глазами. От высокого старика вообще веяло какой-то странной водяной прохладой, Иолаю даже показалось, что Тиресий все-таки видит их, но смутно, словно сквозь неспокойную поверхность реки. По спине Иолая побежали зябкие мурашки, но Геракл громко сказал:
– Радуйся, Тиресий! – и Иолай торопливо повторил за ним это приветствие.
– А-а, Геракл! Иолай! – отозвался старик.
Мимолетная улыбка на мгновение оживила его спокойное бледное лицо, словно короткая зыбь от брошенного в воду камня…
А потом странный посох снова задвигался, застучал, провел прорицателя между расступившимися мальчишками – и повел, повел Тиресия дальше по извилистой улице, безошибочно огибая лужи, оставшиеся после недавнего дождя.
– Слушай, откуда он знает, как меня зовут? – шепотом спросил Иолай.
– Он еще и не то знает! – гордо откликнулся Геракл. – Понимаешь, когда-то давным-давно, когда он был мальчиком, он случайно увидел купающуюся Афину, и за это богиня в гневе ослепила его. Но мать Тиресия, нимфа Харикло, подруга Афины, так молила богиню сжалиться, что взамен зрения, которое она не могла уже вернуть, Афина дала Тиресию этот волшебный посох, дар прорицания и жизнь, равную семи человеческим жизням… Говорят, он живет в Фивах почти двести лет, аж со времен Кадма! Эйя, куда ты?
– Я пойду все-таки спрошу у него!.. – с этими словами Иолай сорвался с места и помчался вдогонку за
