лунным светом, воззрился в темень, бормоча непристойности.
Летти с Балуром, похоже, теряли остатки терпения, которых и без того было не очень.
– Ох ты, драный конец клятого Суя, где ж этот кошель?! – прошипела Летти, сплюнув. – Куда его дел тот мелкий ублюдок?
– Может, ты его суть неправильно выследила? Может, оно суть не той пещерой?
– Ну да, давай будем оскорблять мой профессионализм. И тогда, по-твоему, ситуация выправится? Разве что достанешь меня до предела, и я тебя выпотрошу, а шкуру продам. Хотя тут…
Она шлепнула себя ладонью по голове.
– Проклятье, толку с тебя! Мешок с объедками – и то лучший напарник.
– Да, и разговаривать с ним суть приятнее, – добавил Балур, пожав плечами.
Билл понимал: сейчас лезть в их разговор – все равно что совать руку в огонь. Узнать-то узнаешь, насколько он горячий, но заплатишь своей шкурой. Летти – привлекательная женщина, но груды трупов вокруг очень убедительно показывают: она свои угрозы с легкостью претворит в жизнь, если захочет. Но все же, несмотря на протесты рассудка, Билл обнаружил, что двигает челюстью.
– А может, он прав, – предположил Билл, указывая на ящера. – Вдруг здесь есть и другая пещера?
Летти закатила глаза. Углы на лице стали резче.
– Осмотрись, – посоветовала она. – Здесь шестьдесят четыре трупа. Еще восемнадцать мы оставили на перевале. То есть гоблинам приходилось ловить лесную живность для прокорма восьмидесяти двух ртов. А это значит, что кусок леса, нужный для прокорма этой орды, – самое малое миль двадцать вокруг пещеры. А это значит, что, если другое племя позарится на этот кусок леса, гоблины будут драться, пока одно из племен не передохнет полностью, а вареные глаза побежденных не станут послеобеденным лакомством победителей. А это значит, что если только я не полная гребаная идиотка, не способная выследить даже собственную бабку на пути из спальни к нужнику, то эта пещера – единственное гребаное место, куда мог прибежать гоблин, укравший кошель. Но гребаный кошель, мать его, не здесь!
В ее руке снова, как по волшебству, появился кинжал. Летти швырнула его в кучу трупов. Он вошел по рукоять в спину мертвого гоблина. Летти плюнула вслед.
Билл подумал, что в профессионализме Летти есть что-то очень сексуальное. Конечно, сама область этого профессионализма – жуткая донельзя, но, с другой стороны, она гораздо интереснее сбивания масла, разведения скота и прочих занятий девушек деревни.
– А может, он уронил кошель? – предположил Билл вопреки инстинкту самосохранения.
Он пытался объяснить себе, что общение с огнем обычно портит внешний вид мотыльков и лезть не стоит, – но сдержаться не мог.
Летти закрыла глаза.
– Он бывал крепко бегущим, – проворчал Балур. – И думающим про не умереть больше, чем про разбогатеть.
Летти застонала.
– Суть очень простое для нас пропустить, – продолжил Балур. – Мы сосредотачивались на самой твари.
Летти
