style="font-size:15px;"> – Пить некогда. Тебе уже пора просыпаться – давай поцелуемся…
Влад лежал на правом боку, а к его спине плотно прижималась теплая Наташа. Рощин тихонько повернулся к ней лицом – девушка открыла светящиеся и не заспанные глаза. Она счастливо улыбалась.
– У тебя заграничный паспорт есть? – спросил Влад.
На фирме Наташе пришлось написать бумагу на увольнение. С двухнедельной отработкой. Она попыталась выпросить отпуск, но директор не внял её уговорам. Уговорам влюблённой в другого человека женщины. В ночной клуб она идти не хотела, и составить начальнику компанию для поездки на выходные в Финляндию тоже не собиралась. Да, заграничный паспорт у неё, конечно, имелся. Наташа зашла в мастерскую и присела на стул рядом с Владом:
– Завтра я принесу документы для визы.
– Да-да, я как раз своему английскому другу написал, что буду не один, и попросил его забронировать номер в отеле… Угадай, что он ответил?
Девушка, молча, помотала головой. Предстоящий расчёт и временная безработица всё же занозила ей душу.
– Вот – читай! Самые лучшие апартаменты в замке он с удовольствием предоставит для нас. Приглашение уже оформляется. У тебя много вещей? – скорее сам у себя, чем у Наташи, спросил Рощин. – Пожалуй, надо купить большой чемодан. Или наоборот – маленькую сумочку, а всё, что нужно достанем в Англии.
– Хорошо. Но можно всё-таки – среднюю сумочку? – девушка понимала – сама «всё, что нужно» приобрести не сумеет. А финансовое положение любимого друга она примерно знала. Думала, что знала. – Кстати, у меня как раз такая есть.
– Любимое платье? Туфли? Можно и среднюю!
Рощин извинился, что не сможет проводить Наташу. Ему не терпелось повторить полотно из сна. Однако он строго-настрого велел ей – никуда вечером одной из дома не выходить.
– Завтра – пятница, приглашаю на выходные в гости.
– На целых три дня! – воскликнула девушка.
– Ну, да. Сразу после работы и отправимся. Зубную щетку купим по дороге…
Девятая глава
Только наутро Рощин положил кисти и палитру. Умылся, побрился, но на фирму идти раздумал. «Скажусь больным», – решил он. Ему стало жаль отрываться от картины, готовой лишь наполовину. Он взял телефон:
– Наташенька, не спишь? Доброе! Скажи, пожалуйста, шефу нашего отдела, что я приболел… Нет-нет! Здоров. Я хотел сказать: соври шефу нашего… Рисую… Вечером увидишь. Целую.
Влад сварил кофе, влил в чашку коньяк и вновь вернулся к полотну. Теперь ему предстоял самый сложный фрагмент – вписать под острым углом Богиню лунного света и добиться щелчка. «Ничего! Почти как подмигивающая девушка на японской открытке. Смогу!» – убеждал он себя, выдавливая из тюбиков на палитру белила и сурик. Художник помнил все малейшие оттенки и каждый свой мазок во сне. Просто их надо повторить наяву. Так прошло еще почти десять часов. Рощин оторвался, лишь открывая
