мою маму, считавшую, будто Кармен «оказывает на меня положительное влияние». В чем-то мама была права.
Заметив нас, Кармен притормозила и улыбнулась:
– Привет, ребята!
– Привет, «Ochy Chornya», – ответил я. – Чего это ты сюда?
– А ты не знаешь? Ведь у меня сегодня день рождения!
– Ну? Так поздравляю!
– И я решила поступить на службу.
– Ого…
Карл был удивлен не меньше моего. Однако на Карменситу это было похоже. Она никогда не болтала зря, все свои дела держала при себе.
– Ты это серьезно?
Ужасно умный вопрос с моей стороны!
– А зачем мне шутить? Я хочу пилотировать космические корабли – по крайней мере, постараюсь попасть в пилоты.
– Почему бы нет? – быстро сказал Карл.
Он был прав – теперь я понимаю, как он был прав. Кармен была маленькой и проворной, плюс отличное здоровье и отличная реакция. Вдобавок она замечательно ныряла и была очень сильна в математике. Сам-то я имел всего лишь «С» по алгебре да «В» по деловой арифметике, она же давно обогнала школьную программу и проходила курс повышенного типа. Я никогда не задумывался, зачем ей это надо. Ведь маленькая Кармен была такой пестрой и воздушной, что ее даже представить за серьезным делом было невозможно.
– Мы… то есть я, – сказал Карл, – я тоже иду вербоваться.
– И я, – добавил я. – Мы оба.
Нет, я вовсе не собирался говорить это! Мой язык будто сам сказал за меня!
– Да? Вот здорово!
– И я тоже хочу учиться на космического пилота, – решительно добавил я.
Она не стала смеяться, ответ был вполне серьезным:
– Отлично! Мы, может, еще там столкнемся. Хотелось бы!
– Столкновение на трассе? – засмеялся Карл. – Это для пилотов не дело!
– Не мели языком. На земле, конечно. А ты тоже собираешься в пилоты?
– Я?! Нет, не собираюсь я водить грузовики! Старсайд, конструкторский корпус, – вот это для меня! Если возьмут, конечно. Электроника!
– Ничего себе, грузовики! Вот забросят тебя на какой-нибудь Плутон и оставят там на холодке! Да ладно, ладно. Удачи. Ну что, идем?
Вербовочный пункт находился в ротонде. За деревянным барьером там сидел сержант космофлота при полном параде – пожалуй, даже слишком, – будто цирковой клоун, изображающий сержанта. Вся грудь его была в нашивках – я и наград-то таких не мог припомнить. Однако правая рука его была оторвана почти по самое плечо… и рукав зашит; а когда мы подошли к его перегородке, то увидели, что у него нет и обеих ног.
Однако ему самому это, кажется, ничуть не мешало.
– Доброе утро, – сказал Карл. – Я хочу поступить на службу.
– И я тоже, – добавил я.
Он не обратил на нас никакого внимания. Ухитрившись как-то, не вставая, отвесить поклон, он произнес:
