каждый поет! А лучше не перебивай меня!
Сара и не собиралась ее перебивать. Ей это и в голову не приходило.
– И не станцую, хоть я и танцую хорошо, опять же теперь каждый танцует. Как ты считаешь, что я еще могу сделать? Там уже все-все-все было! Люди прыгали с верхотуры на резиновом канате, хотя я никогда бы не прыгнула, а одна женщина прыгнула и вошла в землю по пояс, я видела по телевизору. И теперь сама не знаю, зачем я приняла это приглашение… Ну ничего не могу придумать! Или ты мне поможешь, или я пропала! – Тон Ирки постепенно приобретал опасные модуляции. – А я должна сделать то, что может изменить мой образ, то есть представление обо мне.
– Поработай уборщицей, – вырвалось у Сары (ах, холера, она должна себя сдерживать, а не нести все, что лезет в голову), и добавила вопреки себе: – Это, наверное, изменит твой портрет.
У Ирены была домработница, сама же она никогда не убиралась, только на кухне, да и то потому, что любит готовить, правда, это случалось нечасто.
– Не шути, хотя Родович[1] уже мыла машины. Так неужели ты думаешь, что я пойду по ее стопам?
Нет, такое Саре не приходило в голову.
– Уже играли в гольф, катались на скутерах, стояли как памятники! А я актриса, у меня должно быть что-то необычное, Клыска, я тебя прошу!
Мои родители хорошо устроились, подумала Сара. Сами три года назад переехали в Варшаву. Отец получил там отличную работу, и Идена звонит им, чтобы рассказать, как она ужасно скучает. Могла бы звонить мне, что она без меня скучает, это лучше, чем без конца о чем-нибудь просить.
Ну ладно. Возможно, она не назло мне стала актрисой. Возможно, наоборот, я хотела поступить в театральную школу, потому что ей это удалось?
Но почему она так подло меня использует?
– …и даже ловили рыбу, – продолжала Идена. – А я актриса! Я хочу играть! Или, может быть, лучше я в самом деле запою или станцую, как ты считаешь?
– Успокойся с этими песнями и плясками, замордуешь себя насмерть. Пусть тебе дадут сыграть последнюю сцену из «Касабланки» вместе с Брэдом Питтом или Дорочинским, и тогда пусть отваливают, придурки, – от полной безнадежности с раздражением бросила Сара.
– Ты гениальна! Ге-ни-аль-на! – заорала в трубку Ирена и разъединилась.
Понятно, что Сара была гениальна. Если бы она выговаривала «р», ее кузина звалась бы Ирена Крамак, но теперь на афишах повсюду пестрело Идена Крамак, и каждый, абсолютно каждый журналист, с момента, когда Ирка стала популярна, спрашивал: откуда у нее такое необычное имя? А Ирка отвечала, конечно, что это семейная тайна, ибо знала, что таким ответом подогревает интерес медиа к себе.
Хотя, по мнению Сары, уж коли Ирена уперлась, чтобы изменить имя, могла бы изменить и фамилию, по случаю десятилетия правильного произношения Сарой буквы «р». Можно взять совсем детские годы, когда Сара говорила о кузине «Иена Каймак» – сейчас это было бы более чем эффектно!
В отместку за Клыску!
Сенсационная новость
Сара
Марыля Родович – первая звезда польской эстрады с семидесятых годов до сего времени. –
