target="_blank" rel="nofollow" href="#n_144" type="note">[144]. Тема для бесед нам была обеспечена на все шестнадцать дней пути. Скотопромышленник мистер Атсон время от времени оживлял разговор повестями о гангстерских войнах в его родном городе. Увлекаясь, он начинал изображать схватки и перестрелки в лицах, прятался за салатницей, устраивал засады в баночке с горчицей, в качестве автомобиля Клопа Мэллоуна использовал подставку для салфеток и мастерски подражал звукам автоматической стрельбы, описывая бойню в День святого Валентина[145]… Французам с их старомодными апашами[146] крыть было нечем. А мне было чем, но не хотелось портить аппетит ни в чём не повинным людям. Мадам была старше месье лет на сорок. Разницу эту мадам возмещала изрядным состоянием, а месье – титулом виконта дю Трамбле[147].
На третий день мы с Марлен были уже на ты. Ещё одна ночь, и эта женщина будет моей… Бр-р, ну и фраза… Прямо хоть вставляй её в уста злодея из романов Чарской[148]. Фон Штернбергу я внушил невинным, на взгляд профана, триолетом[149] неодолимую жажду, и он, говоря по-лесковски[150], устроил себе чертогон[151]. С ним таскались по всему пароходу два журналиста, немец и американец, приставленные своими редакциями к знаменитой парочке на случай очередного пряного скандала. Я же – играл… Стихи мне читать можно было только чужие, с немецкой поэзией у меня отношения не те, что у Блока, а – сложные; но чего только не сделаешь по вдохновению…
В промежутках между приёмами пищи и амурами (кухня, к счастью, была не английская, амуры же являются непременным атрибутом трансатлантических лайнеров) я читал запрещённый к ознакомлению доклад Якова Сауловича Агранова на чрезвычайной коллегии официально упразднённого Рабкрина[152]. Уйдя в тень, Рабкрин стал главным исполнительным органом советского тайновластия. Кто входил в его состав, знали только Сталин, Микоян[153], сами члены инспекции – и мы, Пятый Рим. Был у нас там свой человек…
Память у него была абсолютная, и все красоты бюрократического слога он передавал с необыкновенной выразительностью. Особенно пикантно это читалось в обратном переводе с санскрита[154]. Доклад был исключительно красив: пергамент, рисунки пером (отношения к содержанию не имеющие), кожаный чёрный переплёт; на вид – лет триста книге… Даже если она попадёт к специалисту-индологу, он будет её истолковывать в понятиях своего ремесла и не заподозрит, что речь идёт о событиях российских и недавних. Сочтёт, что это наставление какого-нибудь Чандрагупты[155] сыновьям…
Товарищ Агранов довёл до сведения собравшихся, что само понятие магии не противоречит ни атеизму, ни историческому материализму, ни, тем более, материализму диалектическому. (Я давно заметил, что не существует в природе явления, способного сколько-нибудь успешно противоречить диалектическому материализму. Или, может, явления просто-напросто не хотят с ним связываться?)
Так вот, продолжал
Эпизод из национальной мифологии США, одновременно реальное событие, породившее огромное число текстов, кинофильмов и компьютерных игр. Бандиты Аль Капоне расстреляли конкурирующую банду 14 февраля 1929 года.
От apache, индейцы-апачи. Уличные хулиганы и мелкие бандиты, в основном парижские. К началу ХХ века практически выбиты полицией. Создали свою оригинальную субкультуру, от которой нам остался воротник апаш.
Потомок знаменитого отца Жозефа дю Трамбле (1577 – оф.1638), «серого кардинала», порученца кардинала Ришелье и исполнителя самых неприглядных поручений.
Л. Чарская, псевдоним Лидии Алексеевны Чермиловой (1875–1937), русской детской писательницы. Уже дебютная повесть «Записки маленькой гимназистки» принесли ей бешеный успех, поставив, согласно опросам, на третье место по популярности среди детей-читателей – после Гоголя и Пушкина, но выше Марка Твена, Тургенева, Жюля Верна и Луи Буссенара. Почти сразу же творчество Чарской было подвергнуто уничтожительной критике со стороны коллег, и прежде всего – Корнея Чуковского. После революции книги Л. Чарской перестали издавать, поэтому Лидии Алексеевне пришлось сменить псевдоним. Правда, большого успеха её новые произведения не имели. По прошествии лет взгляд на творчество Л. Чарской стал более спокойным и объективным. Слово Вере Пановой: «…писательница обладала фантазией и не скупилась на приключения для своих героев и особенно – героинь. Чего-чего не случалось с ними: они и из дому убегали, и на конях скакали, становились и укротительницами диких зверей («Сибирочка»), и сестрами милосердия в холерном бараке («Сестра Марина»), и актрисами, и чуть ли не монахинями («Лесовичка»). Под конец они либо трогательно умирали («Огонек»), либо выходили замуж («Сестра Марина»), либо, чаще всего, благополучно находили своих родителей, от которых были отторгнуты («Сибирочка», «Лесовичка»)… Теперь мы бы посмеялись над всеми этими чувствительными выдумками, но тогда Чарская имела головокружительный успех, и теперь, поняв, как это трудно – добиться успеха, я вовсе не нахожу, что ее успех был незаслуженным. Она выдумывала смело, щедро. Она ставила своих героев в самые невероятные положения, забрасывала в самые неимоверные места, но она хорошо знала все эти места – и закулисную жизнь цирка, и холерный барак, и швейную мастерскую, и монастырскую школу. Знала и обыденную жизнь с ее нуждой и лишениями…»
«Твёрдая» форма, стихотворение из восьми строк, где всего две рифмы, и они повторяются: первый стих во строй и седьмой строке, а второй в последней.
Николай Семенович Лесков (1831–1895) – великий русский писатель и журналист, автор «Левши», «Запечатлённого ангела», «Очарованного странника», «Леди Макбет Мценского уезда» и многих других прекрасных произведений. Непревзойдённый стилист. За недостаточно восторженное изображение нигилистов и революционеров в романах «Некуда» и «На ножах» был подвергнут уничтожительной критике со стороны «левых» критиков.
Двойная аллюзия: к названию повести Лескова «Чертогон» (1879) («…С этих пор я вкус народный познал в падении и в восстании… Это вот и называется чертогон, «иже беса чужеумия испраздняет». Только сподобиться этого, повторяю, можно в одной Москве, и то при особом счастии или при большой протекции от самых степенных старцев») и к выражению «гонять чертей» – допиться до галлюцинаций, впасть в делириум.
Рабоче-крестьянская инспекция (1920–1934?) – система учреждений, контролировавших государство. Якобы распущена. Первым руководителем до 1922 г. был аватар Эрлика И. В. Сталин.
Анастас Иванович Микоян (1895–1978) – выдающийся советский политический и государственный деятель, закреплённый маной «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Аватар Ваагна с частично утраченными свойствами.
В перев. «усовершенствованный, отделанный». Древний нормативный язык Индии, скорее язык культуры, чем какого-то народа – индоевропейская семья, индо-иранская ветвь. Очень сложная грамматика, несколько систем письменности.
