людей, слабые хлопки в небо – было ничто.
Прошла ещё минута.
– Давай.
Тиграну нужно было пробежать метров пятьдесят до бетонной решётки, символически отделяющей лагерь от пляжа, но Николаю Степановичу показалось, что гранатомётчик просто исчез здесь и тут же появился там. Положил аккуратно трубу в развилку бетонных планок, постоял, ловя цель – спина его была натянута, как струнка, потом расслабилась…
Выстрел был оглушительный.
А попадание – ослепительным. Огненное полушарие взошло над морем, высветив и надолго зафиксировав пирамидальные тополя, отблески в тёмных окнах, зеркально-чёрные машины…
Несколько хлёстких очередей ударили позади, а потом зарычал пулемёт, и ничего не стало слышно.
– Ну, вперёд, – сказал сам себе Николай Степанович и быстро пошёл, почти побежал, к темневшей вдали котельной.
…Живые лежали справа, а мёртвые слева. Мёртвых было значительно больше. Бляди жались к стене и даже не всхлипывали: понимали. Николай Степанович пересчитал Лёвкино воинство: одного не хватало. Всего только одного…
– Я Вовика у шоссейки положил, – сказал, подходя, разгорячённый Лёвка. – С пулемётиком. Если ментура в городе загоношится…
Лицо Лёвки было по низу обмотано серым в клеточку шарфом. Николаю Степановичу удалось убедить русское воинство, что прятать лицо от внутреннего врага не позор, а прозорливость.
– Хорошо сработано, парни, – сказал Николай Степанович. – Всякое дело следует начинать с победы. В двух словах: как?
– А здорово! Гусар, наверное, сучкой прикинулся, все псы за ним помчались, а потом грызться начали, а охрана их растаскивать давай, водой, то-сё… Бдительность ослабили. Ну, тут и мы – помогли. Разняли, больше не грызутся!
– Мой старикашка-ниндзя ещё не появился?
– Здесь я, Степаныч, – сказал из дверей Коминт. – Мне люди нужны, детишек нести. Они не все ходить могут.
– Возьми блядей. Лев, выделите двух своих ребят – на всякий пожарный. А я пока взгляну на наших аманатов[123]… Вы знаете, кто такие аманаты, Лев?
– Я кандидат исторических наук! – обиделся Лёвка.
– А чем же занимаетесь, помимо сражений?
– Да так… депутатствую.
Николай Степанович посмотрел на него с уважением.
– Крепкий депутат нынче пошёл. Куда там булыгинской Думе… У меня тоже сын был историк. И тоже Лев[124].
– Был?
– Да. Умер недавно.
– Своей смертью?
– Да уж не чужой…
– Что-то молодые часто помирать стали. Эх, времечко…
Николай Степанович встал над лежащими мордой в ковёр аманатами. Носком сапога заставил крайнего в ряду перевернуться. Это был одесско-восточного вида молодой человек с тонкими усиками и щедрыми бланшами[125] по всей физиономии.
– Дато, – с гордостью
Аманат: здесь: (общекавк.) заложник во время войны.
Л. Н. Гумилёв (1912–1992), сын НСГ и А. А. Ахматовой, этнолог, историк, востоковед, поэт, писатель, переводчик. Автор пассионарной теории этногенеза, не получившей признания среди учёных историков и этнологов.
Здесь: синяк, фонарь (жарг.).
