водилы на рулях спят, бляди скучают, и даже охрана потихоньку принимает. Я им в будку графин коньяка унес. Хороший коньяк, одесский, забористый. Валит с ног, как пулемёт.
– А Барон?
– Барон поёт – что ему. Поёт Барон. «Ай да кон авэла…»
– Гвоздь в отключке? – с сомнением спросил Тигран.
– Так он же на старые дрожжи льёт! – закричал лейтенант. – Он на старые дрожжи! Знаешь, как они вчера гудели!
– Сколько охраны? – деловито спросил Лёвка.
– Трое у Дато и столько же у Гвоздя. Полагается поровну. Давайте, парни, покажите татарве, хохлам да цыганам, кто в Крыму хозяин! Мы же люди официальные, нам нельзя…
Этого Николай Степанович не вынес. «Тот?» – прошелестел он Коминту, и Коминт пожатием руки подтвердил: тот.
– Ну, если уж вы официальные, – сказал он, подходя сзади к лже-менту поганому и накладывая длань на погон, – то я – сама Матильда Кшесинская[87].
Все вскочили, но Коминт негромко сказал:
– Не вздумайте стрельбу устраивать, козлы. Услышат.
– Да мы с тобой и вручную… – начал кто-то, но Гусар сбил говорившего с ног и встал ему на плечи.
– Спокойно, господа, – сказал Николай Степанович. – Из ваших разговоров я понял, что пришли мы сюда с одной целью. Заодно хочу вас предупредить, что этот вот субъект отнюдь не лейтенант Сермягин, как он себя называет, а глава службы безопасности УНА-УНСО[88] Константин Иванов, он же Котик Перехват. И в лагере сейчас не пьянка, как вам было солжено, а то, что в их кругах именуют «стрелкой», а в высших – «саммитом». Пьяных там нет, дураков тоже. Боюсь, что все дураки сидят здесь. Константин, потрудитесь осветить обстановку надлежащим образом, – движением руки он развернул голову «бэзпэчнику» так, чтобы тот встретился с ним глазами. Испуг и бессильная злость читались в этих глазах…
И панически-напряжённым голосом Константин, подчиняясь чужой воле, начал выкладывать всё, как оно есть на самом деле. А на самом деле…
– Нам ведь что нужно? – торопливо говорил Котик. – Нам нужно, чтобы вы там шум устроили, чтобы Дато на Гвоздя и Барона плохо подумал, а те на него, ясно? Чтобы не сговорились они, потому как сговорившиеся они нам не нужны. А так ничего плохого я же вам не хотел…
– Не тронь пушку, – предупредил кого-то Коминт.
– Достаточно? – спросил у Лёвки Николай Степанович.
– А вам я с какой стати верить буду? – буркнул Лёвка. – Может, вы тоже…
– Представленных доказательств мало? – поднял бровь Николай Степанович. – Кстати, кто вы, герои?
– Мы – Фронт русского национального освобождения Крыма[89]. А вы кто такие?
– А мы просто разыскиваем ребёнка, похищенного цыганами. Девочку держат здесь. Считайте, что мы из частной сыскной конторы.
– Крутая, должно быть, контора, – с уважением проговорил Тигран. – А сейчас этот гётферан[90] правду сказал?
– Всё, что мы спросили, он
Матильда Мария Кшесиньска (1872–1971), известнейшая русская балерина, заслуженная артистка Его Величества Императорских театров. Была любовницей цесаревича Николая Александровича, будущего императора Николая II, до его помолвки с принцессой Алисой Гессенской. В особняке Кшесинской после Февральской революции размещался штаб большевиков.
Украинская Народная Ассамблея – Украинская Национальная Солидарная Организация. Праворадикальная организация националистического толка. Ныне частично входит в «Правый сектор». Запрещена в Крыму и России. Особых успехов не добилась.
Вымышленная организация. Хотя кто знает…
Слово персидского происхождения, имеющее много вариантов в разных языках. Но везде означает гомосексуалиста, как активного, так и пассивного.
