style="font-size:15px;"> Три чайки молча плавали в прозрачном воздухе, описывая странные полузнакомые фигуры. Пляж был невыносимо бел после тихого ночного снегопада, и только две цепочки синеватых следов тянулись рядом, накладываясь и пересекаясь. Люди шли навстречу друг другу, тихие и задумчивые, постояли, обменялись впечатлениями и побрели дальше, каждый по своим несуществующим делам.
Облупившиеся купальни терпеливо настроились ждать лета, заколоченные чёрным горбылем.
Скучно было в Майоренгофе, скучно и пусто.
Лишь на главной (единственной) улице городка наблюдалось какое-то оживление. Дремали на козлах два извозчика в необъятных собачьих дохах и цилиндрах, шёлковых когда-то. Компания совершенно латышских цыган[94], скромно одетых и разговаривающих хоть и по-своему, но вполголоса, выходила из винного подвальчика. На каждом крылечке сидели кошки, важные, толстые и солидные. Я уже обращал внимание на то, что кошек хозяева-латыши из принципа не кормят, но мышиная охота здесь богатейшая…
Редкие встречные оглядывались на меня в тщательно скрываемом изумлении и как бы невзначай. Все они были белые, голубоватые, зимние, а я – почти чёрный. При белых выгоревших волосах.
Вход в алюс-бар[95], как и положено было, запечатали лёгким заклятием, и я прошёл через него, как через краткий порыв встречного ветра. Открывшаяся взору картина меня восхитила.
Войди сюда невзначай посторонний человек, он не удержался бы от восклицания, увидев, как сухонький раввин, одобрительно ворча по-немецки, с азартом обгладывает свиные ножки. Ах, подумал бы он тоже по-немецки, майн либер херрен, как многое изменилось в несчастной Германии без кайзера!.. Напротив «раввина» сидел настоящий рабби Лёв[96] – величавый старец с аккуратной стриженой седой бородкой, в сине-сером двубортном пиджаке и вышитой сорочке, старец, которому больше приличествовало бы бродить по саксонским и вестфальским деревням, слушая птиц и записывая пастушеские песни; носитель же подлинно арийского тайного знания, барон Рудольф фон Зеботтендорф[97], выказывал обликом все признаки восточноевропейского местечкового происхождения. Тем более что во имя вящей маскировки он носил накладные пейсы[98] и маленькую шёлковую ермолку. Помимо нас троих и хозяина, в пивной никого не было и быть не могло; да и я, признаться, чувствовал себя лишним. Однако при беседах такого уровня по традиции положен был посредник, наблюдатель, третейский судья… А за такового договаривающиеся стороны взаимно согласились признать лишь посланца Мадагаскара.
Наставник Рене решил: пусть это и будет первой моей комиссией[99].
Я бы, понятно, назывался, комиссаром, если бы это старинное слово не пришлось исключить – по очевидным причинам – из нашего рабочего словаря. Пришлось вернуться к старому персидскому «диперан[100]»…
Наставник сказал, вздыхая: Николай, ты же понимаешь, что и те, и другие занимаются вздором. Но это опасный вздор, и поэтому мы, к сожалению, должны знать всё.
– Всё чисто, – сказал я по-немецки.
Барон
Тж. «лотвы». Преимущественно лютеране, живут чаще на территории Латвии. Точная численность не выяснена – около 20 тысяч человек.
Пивной бар.
Рабби Лёв – Йехуда Лёв бен Бецалель, знаменитый пражский раввин.
В земном воплощении известный немецкий мистик и оккультист. Бароном никогда не был. Настоящее имя Глауэр, Адам Альфред Рудольф (1875 – оф.1945). Создатель Общества Туле, оккультной организации национально-политического толка, давшей много видных нацистов и выработавшей мистическую составляющую нацистской доктрины. Установлено членство в масонских орденах, связь с суфиями ордена бекташей. Работы по астрологии, алхимии, нумерологии, теософии. Считается погибшим в Стамбуле при неустановленных обстоятельствах.
Невыстриженные волосы на висках, часть внешнего облика ортодоксальных евреев, включающего головной убор и бороду.
Комиссия – здесь: выполняемое поручение или посредничество со специальными полномочиями или назначением.
