Эмили знала, что незначительная мелочь часто скрывает за собой куда более крупные изъяны. Малик был известен как основатель «Джамы», организации, объединяющей молодых пакистанцев. Эта организация объявила своими целями установление более тесных связей между мусульманами, а также подчеркивание и восхваление множества положительных отличий мусульман от европейцев, среди которых они живут. Дважды за прошедший год «Джама» подозревалась в том, что провоцировала столкновения между молодыми азиатами и их английскими сверстниками. Одно из таких столкновений, причиной которого послужил спорный инцидент на дороге, переросло в жестокую драку; другое произошло из-за бутылки коровьей крови, которую бросили в девочку-мусульманку три ее одноклассника. Эти столкновения сопровождались актами насилия с обеих сторон, однако впоследствии никому почему-то не пришло в голову возложить вину за происшедшее на «Джаму».
Этого было недостаточно для того, чтобы предъявить хоть что-то этому человеку. То, чем располагала Эмили, не тянуло даже на косвенные улики. И все же экстремистские наклонности Муханнада Малика – накануне он проявил их во все красе – возбуждали у Барлоу неприязнь к этому человеку. Прочитав его досье до конца, она так и не нашла в нем ничего, что могло бы рассеять ее подозрения.
Через несколько часов после демонстрации Эмили встречалась с ним и с тем человеком, которого он называл экспертом по «иммиграционной политике». В основном говорил эксперт, но присутствие самого Муханнада накладывало на эту встречу особый отпечаток, на что он, без сомнения, и рассчитывал.
Малик, казалось, излучал недоброжелательство. Он даже отказался присесть. Более того, Муханнад, скрестив на груди руки, стоял прислонившись спиной к стене и ни на мгновение не отвел взгляда от ее лица. Придав своему лицу выражение пренебрежительного недоверия, он, казалось, предупреждал Эмили о том, что в деле о смерти Кураши не потерпит никакого вранья. А она и не собиралась этого делать… по крайней мере, в главном.
Для того чтобы предупредить какие-либо резкие выходки с его стороны и незаметно подчеркнуть то, что ее согласие встретиться с ними никоим образом не связано с демонстрацией, Эмили в разговоре обращалась к спутнику Муханнада, которого он представил ей как своего двоюродного брата Таймуллу Ажара. В отличие от Муханнада, этот человек был абсолютно спокоен; будучи членом одного с Муханнадом хандана, он, без сомнения, поддерживал все требования, на которых настаивала семья. Поэтому, говоря с ним, Эмили тщательно подбирала слова.
– Мы начали с признания того факта, что смерть мистера Кураши кажется нам подозрительной, – сказала она ему. – По этой причине мы пригласили патологоанатома из министерства внутренних дел. Он прибывает завтра утром и произведет вскрытие.
– Этот патологоанатом англичанин? – спросил Муханнад. Было ясно, что он имел в виду, спрашивая об этом. – Патологоанатом-англичанин
