мысль о том, что Воскресенская на свободе, приводила его в странный восторг. Еще вчера он чувствовал себя безраздельным хозяином положения, а любая игра, согласитесь, скучна, когда в ней нет настоящего соперника. Но сегодня соперник у него появился. И появилась возможность не только пощекотать себе нервы, но и еще раз доказать себе, что он лучше и сильнее.
Рудавин чувствовал не только радостное возбуждение, страх не оставлял его ни на минуту. Но не парализующий, мертвящий, а тот, что утраивает силы, подстегивая бежать быстрее, когда за тобой гонятся. Приятный страх. Люди обычно называют его азартом. Ему было безумно любопытно, какой же первый шаг предпримет Людмила. Право первого хода он уступал ей безусловно. Пусть, ведь это ее партия.
Пришлось повозиться немного, чтобы обеспечить себе охрану на должном уровне. Теперь под надежной защитой профессионалов из организации он мог спокойно во всем разобраться. И первое, о чем ему нужно было подумать, – кто же ей все-таки помогает. Возможно, она и сама могла бы справиться с санитарками, выбраться незамеченной из дома. Но цветы! Представить, как Людмила ползает, собирая их, он не мог, как ни напрягал воображение. Но ведь кто-то оставил их на кровати. Для него. И этот кто-то скорее всего знал о его цветах…
Петр опять вспомнил лицо парня с косой. Вряд ли он тот, кто ему нужен. Парень-то юродивый.
Ничего разумного в голову не приходило. Тогда он стал внимательно изучать дела, которые вела Людмила перед своей «смертью». Папку под номером 7635 Петр открыл, когда уже стемнело.
Чтение фантастической биографии предполагаемой дочери Феликса с ее удивительными способностями произвело на него сильное впечатление. Он, возможно, и отмахнулся бы от дурацкой легенды и предсказания, которое Людмила переписала собственноручно, не доверив даже секретарю, если бы не одно обстоятельство: Феликс теперь действительно был мертв, а его дочь Настя находилась всего в нескольких метрах от места его гибели.
«Будет нас еще пять поколений. Потом род кончится. И расплата кончится, потому как на роду – проклятие. За первую Настасью. За князя китайского…
…Последней будет девочка. Как Настя. Что за смерть ее ждет – не знаю, не ведаю. Но мороз по коже проходит, как о ней думаю. Она, как я, сможет будущее знать. Остальные будут власть налагать словом и взглядом. И только. Последняя Настя должна с первой соединиться. И умереть должна восемнадцати лет от роду. Если только отца своего не переживет к этому времени…»
За несколько лет работы в организации Рудавин отвык верить в чудеса. Любое чудо на поверку выходило лишь игрой опытного ума с беспросветной людской глупостью, жадностью или завистью. Он и этот трактат оставил бы без внимания, если бы не совпадало в предсказании все до малейших подробностей. Людмила поработала на славу. Раскопала всех родственников Феликса вплоть до начала восемнадцатого
