style="font-size:15px;"> – Вы бы не поверили, как это иногда бывает трудно. Но конечно, я помогу. Можно посмотреть ваш список? – улыбнулась я.
С облегчением он вручил мне бумагу, достав ее из конверта.
– Очень любезно с вашей стороны. – Его застенчивая улыбка была поистине обезоруживающей. – Обычно я должен просто бить себя в грудь, как Тарзан, и указывать пальцем.
– Вы очень решительный и смелый человек, если приехали сюда на отдых, совершенно не зная языка.
– На отдых? Я здесь работаю!
– Наемный убийца? – осведомилась я. – Или просто агент ноль-ноль-семь?
– Я… я… простите?
– Вот это. Звучит довольно странно. – Указав на список, я прочла вслух: – «Бинты – три по дюйму и полтора дюйма, клейкий пластырь, бактерицидный пластырь, мазь от ожогов, борная кислота…» Но вы забыли зонд.
– Зонд?
– Чтобы извлекать пули.
– Я всего лишь лесник, – засмеялся он. – Живу в горной хижине там, наверху, на высоте четырех тысяч футов. Мне не обойтись без перевязочных средств и всего необходимого, чтобы оказать первую помощь.
– Там настолько опасно?
– Кто его знает. Во всяком случае, я убежденный ипохондрик. Чувствую себя не в своей тарелке, если у меня нет запаса всяких пилюль, микстур и градусников.
Я взглянула на шестифутовую массу крепких костей и выпуклых мускулов:
– Да! Видно, что вам надо очень беречься, чтобы не заболеть. Вы действительно хотите, чтобы я попыталась выговорить по-французски все эти липкие и бактерицидные пластыри и мази от ожогов?
– Да, пожалуйста, будьте так добры. Хотя уверен, что единственным предметом из всего списка, который мне обязательно понадобится, будет тот, который обозначен в нем последним. А это я уж знаю, как называется, и смогу попросить сам.
– Вы имеете в виду коньяк? Понятно.
Повернувшись к мсье Гарсену, я принялась за решение неимоверно трудной задачи – как назвать аптекарю с помощью жестов и описаний на ломаном французском языке предметы, которые были мне известны не хуже, чем ему. Мсье Гарсен выслушивал мои объяснения очень сдержанно, и эта сдержанность, как и у Филиппа, была очень похожа на мрачное недовольство. Дважды я напрасно пыталась прибегнуть к любезной, даже немного заискивающей улыбке, которая должна была компенсировать отсутствие должного почтения с моей стороны, и не решалась вновь испробовать это средство; поэтому мы с ледяной вежливостью обсуждали список молодого англичанина, пока не дошли до последнего предмета, который не требовал никаких объяснений.
Наконец мы закончили. Англичанин, нагруженный таким количеством микстур, пилюль и мазей, которое удовлетворило бы самого прихотливого «мнимого больного», подошел к двери и ожидал, пока я выйду на освещенную солнцем площадь.
Когда я собрала свои пакеты и повернулась к выходу, голос аптекаря, сухой, словно шорох осенних листьев, произнес у меня за спиной:
– Вы
