и в ус не дул. Ведь его отлучали те патриархи, которых в Коннеке не считали законными, так зачем обращать внимание?
Однако в последний раз графа отлучил Безмятежный, а он стал законным патриархом, хоть и с помощью взяток. Безмятежный, или Бронт Донето, затаил на Коннек злобу. Но и его булла была не совсем законной: Донето ведь изгнали из Брота.
Хотя даже в изгнании у Безмятежного оставались друзья и влияние. Особенно рьяно его поддерживала Анна Менандская, за которой стояла мощь арнгендских войск.
– Пока нужно тянуть время, – сказал Реймон Сочии, когда они лежали в постели. – Вот вернется домой Анселин – там многое изменится.
– А почему же ты… Ой! Точно мальчик будет: так и рвется наружу.
– Почему же я – что?
– Думаешь, что Анселин станет что-то менять? Ты разве его знаешь?
– Нет, но знаю, в каком он положении. Шпионы в Салпено все разнюхали.
– Что разнюхали?
– А то, что новый король Арнгенда вполне может сделаться нашим лучшим другом лишь потому, что его мать нас ненавидит.
О разладе между матерями и сыновьями Реймон Гарит знал не понаслышке.
– Ой! Уже скоро! Твой крошка-байстрюк вот-вот выпрыгнет наружу.
Эта шутка Сочии была направлена против Брота и епископальной церкви, ведь их с Реймоном брак не одобрил патриарх, но Гарит шутке не улыбнулся.
– Изъясняйся понятнее, – продолжала Сочия, пытаясь перевести мысли мужа на то, что его беспокоило.
– Анна всегда дурно обращалась с Анселином, открыто отдавая предпочтение Регарду. Ходят слухи, это все потому, что его настоящий отец не Шарльв Полоумный. Но Регард погиб, а Анна своими интригами сама сделала Анселина единственным наследником.
Реймон положил руку Сочии на живот – нежно-нежно, словно перышком погладил. Кожа на животе натянулась и блестела, пупок торчал, будто вот-вот выскочит.
– Так что же – Анселин назло ей станет поступать наперекор?
– Кое в чем. Может быть, почти во всем. Но ему ведь придется иметь дело не только с матерью. И ему не позволят делать что вздумается. – Реймон долгое время смотрел на живот Сочии. – Вполне возможно, сразу после коронации Анну Менандскую упекут в монастырь.
– Она изворотливая, – отозвалась девушка, которой трудно было сосредоточиться на беседе, потому что ребенок разошелся не на шутку. – Ты думаешь, мы победили.
Ничего такого Реймон Гарит не думал.
– С такой точки зрения я на ситуацию не смотрел. Но может, ты и права. По крайней мере, у нас будет передышка.
– А почему вдруг такое разочарование?
– Жизнь наша сильно изменится, если на нас и наше имущество перестанут покушаться.
– Принеси попить. Нет! Господи, только не вина! Воды или пива. Знаю! Принеси воды, которую благословил совершенный! – потребовала Сочия, а потом, напившись, сказала: – Пришла пора звать госпожу Алексинак, – и застонала. – Боль на этот раз сильная. А! – Девушка едва сдержала крик. – Любовь моя, зови повитух! И
