Локсли и отец Тук, причем оба последних горланили нетрезвыми голосами. По осеннему лесу, раскалывая хрустальную тишину, разносилось:
– Это, значит, пока мы в поте своего лица кормим доблестного Гарсерана и слушаем весь тот бред, который он несет с перепугу…
– Он, видите ли, засел в своей берлоге! Интеллигент!
– Ему, значит, выпить захотелось!
– На коньячок его, значит, потянуло! На графский!
– А сам даже бобов поганых для боевых товарищей жалеет! – петушиным голосом вставил сын вдовы.
– Молчи, отрок! – громыхнул отец Тук. («Быстро же набрался», – подумал Хелот с досадой.) – Хелот, сын мой, неужели ты будешь спиваться под землей? Один? Подумай о спасении души и обратись в истинную веру!
Хелот выбрался наружу. Эти двое стояли по обе стороны от пузатого бочонка с гербами и свой дуэт исполняли слаженно, как два полухория в античной трагедии.
– Горе, горе грешным нам! – выразительно декламировал отец Тук, закатывая глаза и сотрясаясь брюхом. – Среди нас завелся эгоист, жалкий пьяница, горе-аристократ, скрывавший свои пороки до той поры, пока не прокатился слушок о графском коньячке…
– Да заткнись ты, – сердито проговорил Хелот. – Коньяк мне нужен сугубо для важного дела…
Все трое дружно взревели.
Хелот решил не обращать на них внимания и потащил коньяк в Нору. Скорбно качая головой, Тук взгромоздился на массивный пень возле малинника и раскрытым ртом стал ловить на ветках последние ягоды, раскисшие от дождей.
К великому неудовольствию Хелота, Локсли пошел в Нору за ним следом.
– Что у тебя случилось, Хелот? – спросил лесной разбойник.
– Ничего.
Однако Локсли неотвратимо трезвел прямо на глазах, и отделаться от него не было никакой возможности. Но признаваться, для чего потребовался коньяк, Хелоту очень не хотелось. Кто знает, может быть, своим поступком он оскорбил патриотические чувства англичанина.
– Гарсерана, говоришь, встретили? – спросил Хелот. – И где он теперь?
– Хорошо покушал его светлость и теперь оплачивает обед.
– Скажи, Робин, с ним были какие-нибудь рабы или пленники?
– Ни одного, – ответил Робин. – А почему ты спросил об этом?
– Из любопытства.
– Ткани вез, благовония, драгоценные камни. Золотые монеты. Словом, как обычно.
– Слушай, Робин, а зачем лесным стрелкам благовония?
Робин засмеялся:
– Что-то ты темнишь сегодня, Хелот! Я всегда знал, что ты себе на уме. Говори лучше прямо, что там у тебя стряслось.
Хелот вздохнул:
– Пойдем, покажу.
Он осторожно поднял бычью шкуру, закрывающую вход в логово, намотал на палку и в свернутом виде положил на два крюка, специально прибитых над притолокой. Вдвоем они подошли к сарацину. Хелот встал рядом с больным, волком
