Леонид Ильич блестяще – мастер пулевой стрельбы, без преувеличения, и в ружьях толк знал. Товарищи, соратники – и наши, и зарубежные, – зная его слабость, дарили ему в дни рождения и в любые другие подходящие дни самые роскошные ружья. На ближней даче, в Заречье, в специальной комнате у него хранилось в трех больших сейфах примерно девяносто стволов! Любимых ружей было три-четыре гладкоствольных, все импортные, для охоты на уток, гусей, других пернатых и небольших зверюшек – зайцев, лисиц и т. д.; и столько же, три-четыре, нарезных ружей, импортные и тульское, для серьезной живности – кабана, лося, оленя.
Но мы, охрана, содержали в боевой готовности абсолютно все стволы, мало ли – он мог выбрать любое ружье. Несколько раз в году мы их все чистили, протирали насухо, заново смазывали. Возни было очень много: для четверых членов охраны работы каждый раз на полнедели.
Мне лично он дал итальянское восьмизарядное гладкоствольное ружье фирмы «Косми». Восемь патронов – как автомат! Прекрасная вещь, но капризная. Чуть гильза намокнет – все, отказывает, патроны очень строгие – по весу, по габаритам.
Охотился он на лося, на марала. Водились в хозяйстве и пятнистые олени, но они были такие красивые, грациозные, что рука на них не поднималась. Мы часто останавливались на опушке леса, где их было особенно много, и засматривались: красавцы олени, как будто чувствуя, что ими любуются, подпускали нас довольно близко и элегантно вышагивали перед нами. Однажды Леонид Ильич поинтересовался у егеря:
– Можно их стрелять?
– Можно, – ответил егерь. – Их у нас много расплодилось.
– Нет, такую красоту убивать нельзя.
Больше всего Брежнев любил охотиться на кабана. Этого зверя развелось много, охота на него была просто праздником, тут сходилось все – и огромный спортивный азарт, и риск, и наслаждение удачей.
Зимой зверь выходит к подкормке после четырех часов дня, осенью – в восемь-девять вечера. В район, где находится зверь, заранее подъезжаем на машине. Каждый раз егерь предупреждает, чтобы из машины выходили аккуратно, без шума, дверцей не хлопать. Двигаемся осторожно, чтобы не зацепить корень дерева, не хрустнуть веткой. Так крадемся километра полтора; где-то рядом кормятся кабаны, тут же, неподалеку, пасутся пятнистые олени. Вожак стада, почувствовав наше приближение, издает пронзительный свист, невольно останавливаешься, слышишь топот и треск веток – это разбегаются кабаны. Общий вздох разочарования, иногда смех, у кого-то вырвется крепкое словцо. Вызываем по рации машину, садимся, едем на другое место, все начинается сначала.
Когда удавалось подобраться незамеченным, пути наши дальше расходились – Леонид Ильич шел к вышке с егерем без охраны. Мы нервничали, это было грубым нарушением с нашей стороны: вышку мы обязаны заранее проверять и сопровождать до нее шефа. Но дело в том, что несколько наших проверок закончились тем, что при всей осторожности мы спугивали кабанов.
