Видать, не ожидал…
– В полон его, друже, в полон! – радостно заорал кудрявый. И что-то добавил по-немецки. Нет, скорей уж по-шведски.
А ситуация – Миша краем глаза увидел – уже – прямо на глазах – изменилась. Наши побеждали – да так и должно было быть по сценарию.
– За Новгород и Святую Софью!!!
Уже появились вокруг рыцарей свои – новгородцы-дружинники. Кудрявый снова что-то бросил по-шведски, даже поклонился вражинам. Те – интересное кино! – тоже в ответ поклонились. Протянули мечи. Один – кудрявому, второй – Мише.
– Полоняники наши, друже, – радостно улыбнулся кудрявый. Махнул рукой ратникам: – Уведите обоих, потом ужо разберемся с ними…
И снова с улыбкой взглянул на Михаила:
– Добро бьешься! Хоробр! Цтой-то я тебя не припомню?
Он так и сказал – не «что-то», а «цтой-то» – так именно и говорили древние новгородцы, «цокали» вместо «ч» – «ц», а еще добавляли в слова лишние гласные. Миша об этом знал – все ж историк. Ну, москвичи, молодцы – все точно изобразили.
– Ты из каких будешь? Уж точно не наш? Пелгусьев, цто ль?
– Я сам по себе… точнее – мы.
– А, – парень улыбнулся во весь рот. – Из охочих! Поди, своеземец, с дальних земель?
– Лэтенант я, старшой, – ухмыльнувшись, пошутил Миша. – Михаил я, а ты кто?
– Так и знал, цто своеземец. А меня Сбыславом кличут… Сбыславом Якуновичем, – парень гордо подбоченился. – Слыхал?
– Слыхал. Тысяцкого сын?
– Ого, и у вас в далеке про нас знают! Ты, Мисаил, с Заволочья или с Бежецкого Верха будешь?
– С Заволочья… Металлостроем зовется. Ну, рад познакомиться!
– И язм рад.
– Слушай, а где князь?
– Ворогов гонит княже, – солидно пояснил подъехавший на коне дружинник в броне из узких сверкающих на солнце пластин. Шлем его был окован позолотой, сапоги – червленые, шпоры позолоченные. Правда, говорил он не цокая.
– Тебе, Сбыславе, велел передать, чтобы по бережку со людями со своими прошелся, вдруг, да свеи снова где на берег выйдут?
– Да куда им еще выйти-то?
– Береженого Бог бережет.
– А вот и князь! – громко закричал кто-то. – Александр, свет Ярославич, сюда скачет.
Миша посмотрел на быстро приближавшихся всадников и еле сдержал ухмылку. «Московский» князь – особенно вблизи, когда, подскакав, спешился, бросив поводья слуге – оказался не очень, по виду – куда хуже Сашки. Какой-то тощий, длиннорукий парень лет двадцати, носатый, бороденка сивая, реденькая – ну никакой тебе вальяжности. На наркомана похож чем-то, когда без дозы – такой же смурной. Но молодец, хоть держался важно, по-княжески, глазищами зыркал, на слуг покрикивал… впрочем, и не только на слуг.
– Почто еще здесь, Сбыславе? Я ж сказал – вдоль реки идти!
– Токмо своих собрал, княже, – поклонился сын тысяцкого. – Посейчас и в путь. Думаешь, свеи на брегу снова высадку содеют?
