– это все равно что убить оленя. – Он помолчал. – Нет, беру свои слова назад. Оленину, по крайней мере, можно есть.
Спустя много лет я подумал, что, когда я в первый раз попал в лагерь Невидимой империи, в первый раз услышал выступление Фрэнсиса Митчема, Брит, возможно, тоже приезжала туда с отцом. Мне нравилось представлять себе, что она могла быть с другой стороны сцены, слушая, как он гипнотизирует толпу. Что мы с ней могли столкнуться у продавца сладкой ваты или стоять бок о бок, когда искры от костра взметнулись в ночное небо.
Что нам суждено было встретиться.
В течение часа мы перебрасывались именами, как бейсболисты мячом: Роберт, Аякс, Уилл, Гарт, Эрик, Один. Каждый раз, когда мне кажется, что я придумал что-то стоящее, арийское, Брит вспоминает какого-то мальчика из своего класса с таким именем, который ел зубную пасту или на концертах блевал в тубу. Каждый раз, когда Брит предлагает имя, которое нравится ей, мне оно напоминает о каком-нибудь мудаке, с которым я пересекался.
Когда меня наконец осеняет – с остротой удара молнии! – я смотрю на лицо спящего сына и шепотом произношу:
– Дэвис.
Так зовут президента Конфедерации.
Брит пробует слово на язык:
– Это уже что-то.
– Что-то – это хорошо.
– Дэвис, не Джефферсон, – уточняет она.
– Да, потому что тогда его звали бы Джефф.
– А Джефф – это парень, который курит травку и живет в подвале у матери, – добавляет Брит.
– Но Дэвис, – говорю я, – Дэвис – это мальчик, на которого остальные дети смотрят с восхищением.
– Не Дэйв. Не Дэйви или Дэвид.
– Он набьет морду любому, кто назовет его так по ошибке, – обещаю я.
Я прикасаюсь к краю одеяла, потому что не хочу разбудить ребенка.
– Дэвис, – говорю я, пробуя звучание слова.
Его крошечные руки дергаются, как будто он уже знает свое имя.
– Нужно отпраздновать, – шепчет Брит.
Я улыбаюсь ей:
– Думаешь, они продают шампанское в буфете?
– Знаешь, чего мне по-настоящему хочется? Шоколадного молочного коктейля.
– А я думал, странные желания бывают до родов…
Она смеется:
– Нет, я точно знаю: гормоны будут играть еще по крайней мере месяца три…
Я встаю, раздумывая, а работает ли вообще буфет в четыре утра. Мне не хочется уходить. Я имею в виду, ведь Дэвис буквально только что очутился здесь.
– А если я, пока буду искать коктейль, что-то пропущу? – спрашиваю я. – Ну, что-то страшно важное.
– Знаешь, он сегодня не начнет ходить и не скажет свое первое слово, – отвечает Брит. – Если ты что и пропустишь, так это то, как он первый раз покакает, а знаешь, тебе вряд ли захочется это видеть. – Она смотрит
