тебе, – сказал он, двигаясь в такт музыке и крепко обнимая ее за талию. – Это ведь французский атлас, не так ли?
– С Бонд-стрит,[11] да.
– И я готов держать пари, что ты заплатила за него слишком много. Ох уж эти лондонские цены! Владельцы магазинов знают, что лондонские глупцы готовы переплачивать, и потому завышают цены.
Люсия попыталась не обращать внимания на его комментарии. Она боялась, что, начав отвечать, не сумеет скрыть раздражения.
– Ты знаешь, что отныне я считаю тебя своей собственной дочерью, – продолжал он, – и в качестве таковой намерен опекать тебя как полагается. Без чуткого мужского руководства женщина легко может пасть жертвой собственных нелепых увлечений.
– Папа всегда хвалил меня за трезвый ум и практичность.
– Ты имеешь в виду покупку платьев по завышенной цене на Бонд-стрит? Фу!
Люсия ощутила, как в груди у нее разгорается жаркое пламя гнева. Как смеет этот человек отзываться в столь неподобающем тоне о ее отце? Кем он себя считает?
– Нет, Люсия, теперь я твой опекун и хозяин дома, и потому ожидаю, что ты как послушная дочь будешь следовать моим правилам.
Люсия остановилась и в упор взглянула на него.
– Сэр, я вынуждена оставить вас. Мне нездоровится.
Не дожидаясь ответа, она быстро покинула танцпол. Но, прежде чем успела дойти до двери, к ней подошла мать.
– Люсия, ради всего святого, что на тебя нашло? Ты вела себя очень грубо и оскорбила сэра Артура.
– А разве приемлемо с его стороны отпускать оскорбительные замечания в адрес папы? Мама, даже не проси меня покорно выслушивать его, когда он критикует моего отца!
– Дорогая, я понимаю, что тебе сейчас нелегко.
– Мама, почему ты вышла за него так быстро после смерти папы? Неужели тебе все равно, что говорят люди?
– Люсия, я по-прежнему твоя мать, и ты не должна разговаривать со мной таким тоном, – резко бросила миледи, но глаза ее наполнились слезами. – Давай уйдем отсюда. На нас смотрят.
Она увлекла Люсию в библиотеку и закрыла за собой дверь.
Слезы уже ручьем струились по ее лицу, когда она взяла дочь за руку.
– Родная, я хочу, чтобы ты знала все. Если бы не сэр Артур, мы обе были бы уже на улице.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Люсия, и голос ее дрогнул.
– Мое длительное недомогание слишком дорого нам обошлось, а твой отец перед самой смертью сделал несколько очень неудачных вложений. Думаю, ты обратила внимание на то, что денег в банке осталось совсем немного, но ты еще не знаешь, что, если бы я не вышла замуж за сэра Артура, мистер Урвин советовал мне продать Бингем-холл, и тогда нам пришлось бы жить в крайне стесненных обстоятельствах!
– Нет! Этого не может быть! – в ужасе прошептала Люсия.
Мать уже не сдерживала слез.
– Это правда. Денег оставалось настолько мало, что мистер Урвин предложил мне продать
Бонд-стрит – с XVIII века улица элитных бутиков и магазинов в лондонском районе Мэйфэйр. Одна из главных улиц торговой части Вест-Энда.
