рядах – его все не было. Наконец нашел свободный промежуток между лежавшими и попытался втиснуться между ними. Но услышал окрик в свой адрес: «Куда лезешь, кто такой»? «Попов» – сказал я и в ответ услышал: «Борис»? Мне страшно повезло: рядом лежал старшина из моей части, с которым мы, согревая друг друга спинами, сидели на берегу Свислочи после дождя, а потом потерялись.
Рано утром на другой день старшина стал собираться со своей командой на работу. Перед уходом он дал мне кусок подсолнечного жмыха, которому я был очень рад и сказал, что больше у него ничего нет. «Жди меня вечером, чего-нибудь принесу поесть». Но встретиться с ним мне – было не суждено!
Случилось так, что в полдень в зону рабочих команд приехал немецкий майор за рабочими для постоянной работы на полевой почте. Он долго отбирал пятнадцать человек, которые выглядели здоровыми, чистыми и имели на ногах сапоги, а не обмотки, которые носили солдаты в пехотных частях. Увидев меня в сапогах, а потом, осмотрев мою фигуру, не мывшегося почти три недели, он сначала отказался от мысли включить меня в состав команды. Но был полдень, все ушли на работу, и в блоке почти никого не осталось. Подозвав меня, он спросил о моей профессии. Я ответил: «Студент из Ленинграда». Ответ определил мою судьбу. Однако в последующие дни за этими событиями я пришел к мнению, что скорее всего основную роль при решении майора о включении меня в строй отобранных сыграли сапоги, а не мой ответ. Он отбирал рабочих и учитывал, что солдат в обмотках будет терять много времени нерационально.
Майор разрешил встать в строй отобранных пленных. Набрав необходимое количество, он повел нас к автобусу, стоявшему невдалеке. После недолгой езды по улицам города, мы оказались у Дома правительства, единственно сохранившегося здания на улице среди разрушенных бомбежкой домов.
Дом Правительства. Минск 1941 г.
Много десятилетий спустя, после освоения компьютерной грамоты и ознакомления по интернету с материалами по лагерю № 352, понял: покинув лагерь, я избежал гибели. Чтобы не быть голословным уделю немного описанию лагеря в последующие три года существования (с 17 июля 41 г по 3 июля 44 г). О лагере смерти в Масюковщине написано немного.
Территория лагеря была обнесена в несколько рядов колючей проволокой, укрепленной на бетонных столбах, высотой до трех метров. Пространство между заграждениями также заполнялось колючей проволокой в виде кольцевой спирали. По углам и по линии ограждения стояли сторожевые вышки с прожекторами и пулеметами. Военнопленные содержались в бараках, конюшнях, сараях, а зимой 1941–1942 г и под открытым небом. Суточное довольствие состояло из 100 грамм хлеба с 50 % примесью опилок и двух кружек баланды, сваренной из крупы и промерзшей картошки. Каждое утро из помещений вытаскивали 100–150 трупов, которые сваливали в общую кучу. Особенно тяжелое положение для военнопленных сложилось зимой 1941 года. Из-за невыносимых условий каждый день умирали 200–300 человек, только в ноябре и декабре
