на 500 человек каждая, с двухэтажными нарами внутри. Каждая из землянок была огорожена колючей проволокой, а все вместе по периметру – еще двумя рядами колючей проволоки. Работать не заставляли. Кормили раз в день той же баландой, Воду привозили в бочке, в ограниченном количестве. Чтобы ее налить в котелок приходилось стоять в очереди. Нашлись прислужники, которые разгоняли очередь плеткой, приговаривая: «Нечего здесь устанавливать советские порядки». Оказывается, мы отбывали месячный карантин перед отправкой на работы в Германию.
Однажды ночью два человека попытались совершить побег. Одного из них охранник застрелил, когда он находился между проволоками, другого ранил, о чем свидетельствовали следы крови на земле. На другой день всех построили, и начался поиск раненого. Может быть его и не нашли, если бы его не вытолкнул из строя его же сосед, после того, как немцы объявили, что каждый десятый будет расстрелян если раненый не будет найден.
После этого случая, немцы руками пленных стали укреплять ограждение территории лагеря. За работу давали лишний черпак баланды. Желающих получить дополнительный ковш было много.
Один раз мне повезло, и я попал на работу. Поставили оплетать колючую проволоку в соседней землянке. Вовремя работы началось построение моих коллег по землянке. Перед строем стояли эсэсовец и переводчик, который стал зачитывать список, владельцы фамилий выходили из строя, Естественно, я с интересом наблюдал за происходящим и вдруг услышал, как переводчик назвал мою фамилию. Затем вызвали некого Журавлева, из строя также никто не вышел, вызов повторили и тут кто-то вытолкнул его из строя. Его подвели к эсэсовцу, который, распахнув его шинель, спросил: «Где твой орден» и ударил его по лицу. Вскоре отобранных из строя пленных увели из лагеря.
Собранные в одной землянке люди, не знали друг друга по фамилии, и я вспомнил, как несколько дней назад ко мне, с желанием познакомиться, подходил один «патриот». Представился старшим лейтенантом с Дона, поинтересовался, что я изучаю (я занимался немецким языком и в руках держал учебник, который в свое время достал в библиотеке Дома правительства) и, узнав мою фамилию, исчез. Он и назвал мою фамилию как еврея, маскирующегося под русского.
Вернувшись в свою землянку по окончании работы, я был приглашен к шефу, который задал мне вопросы: Не еврей ли я? И не прошел ли я обряд обрезания? Получив ответ, он отпустил меня. Итак, попав случайно на работу, я избежал депортации из лагеря вместе с группой, отобранных по доносу одного из своих коллег по плену, который за свое предательство получил может быть пару сигарет. Следует отметить, что во всех лагерях находились желающие услужить властям. Я уже упоминал об «энтузиасте», разгонявшем очереди плеткой. В дальнейшем он проявлял себя жестким обращением с пленными, придирался к ним по пустякам и избивал, стегая плеткой, хотя и сам был в статусе военнопленного.
Карантин кончился в конце апреля и вновь, погрузив в эшелоны, повезли
