всем, разделывался с остальными.
И на этой-то разлюбезной своей полуторке он и решил реабилитироваться. Причём так, как не делал этого никогда прежде. Во всяком случае, с таким составом. Он сразу ушёл в отрыв, и на шестистах метрах имел метров тридцать просвета. Шёл явно на результат, на нокаут. Если бы ему удалось тогда выиграть, то написали бы «неожиданный тактический удар». А это был не удар, а гонор.
Если ты действительно силён, то не задумываешься над тем, как выигрывать. Ты выигрываешь так, как тебе удобно. Если же начинаются поиски каких-то ударов, то твоя песня спета. Так и там. Компания собралась небольшая, но сильная. На предпоследней прямой они его съели. Сойди он в это время, схватись за бок, за ногу и сойди, – но нет. Он снова курочил себя и ломал, и был третьим, что в его положении уже был подвиг, но впервые в заметке о нём появился предлог «но».
Здесь уж и он струсил. Нет, конечно, не струсил. Всё он мог стерпеть на дорожке, и тренировался как бешеный (хотя всегда говорил, что тренируется «в удовольствие», трусцой. Всегда давал понять, что всё в нём «от Бога». И многие верили). Нет, не струсил он. А как-то засомневался.
Если раньше он думал, что будет бегать вечно, то теперь вдруг понял – придётся повесить шиповки на гвоздь. Это как у испытателей: ходит по краю и только посмеивается, а посмотрит нечаянно за этот край – и так его это оглушит, так тянет посмотреть снова, что он уже не думает ни о чём, а только о том, как бы не заглянуть, а не заглянуть невозможно.
Как из этого состояния выйти? Балерина не смог. Далеко он зашёл. Слишком был уверен в себе. Слишком привык быть первым. Он не знал ничего, кроме бега. Бег был его богом, его единственной целью. В жизни он умел и любил только бегать.
Он притих, уехал на полмесяца.
Но тот руководитель не сидел сложа руки. У нас ведь как? Если надо отобрать куда-то сильнейших, то не существует какого-то определённого подхода. Побеждают крайние методы: или «чисто» спортивный, то есть кто сильнее сегодня, тот и едет; или безотборный, то есть только имя гарантирует тебе пропуск в сборную. Первый метод подразделяется на два, так сказать, подметода: соревнования внутри страны и международные турниры.
Не знаю в деталях, как решался вопрос там, наверху, но мнение руководителя оказалось решающим. Остановились на «чисто» спортивном отборе в международных стартах.
Худшего для Балерины придумать было нельзя.
Есть в спорте «домашние» чемпионы. Они побеждают всех дома, а за границей их не узнать. Так называемый комплекс «чужого поля». Так вот у Балерины этот комплекс прогрессировал с лавинной скоростью. Два турнира он проиграл вчистую. Он потерял основное качество средневика – вовремя выстрелить. Один раз он начал поздно, другой – рано.
На третий турнир мы поехали вдвоём. То есть меня уже готовили на первые роли.
Я не скажу, что я не честолюбив. Мне надоело быть вторым. Но кто виноват в том, что мы бегали в одно время?
