дома через час, – прочитала Алька на экране мобильника. – НУЖНО СРОЧНО ПОГОВОРИТЬ».
Последние три слова были написаны заглавными буквами, и после них стояли целых три восклицательных знака!
Нет, дело, конечно же, было не в заглавных буквах и не в том, что в конце предложения стояли восклицательные знаки. Просто Пал Палыч никогда и никому не писал смс-сок. Его ужасно раздражало «это тупое тыканье пальцами по клавишам» и, поскольку мобильная связь давно уже стала не слишком дорогостоящим удовольствием, всегда предпочитал набрать номер и позвонить. Поэтому сам факт получения мобильного сообщения от Палыча выглядел странно.
Алька, не долго думая, сразу же набрала его номер, чтобы узнать, что случилось. Но телефон оказался почему-то «вне зоны доступа»! Алька раз пять подряд нажимала на клавишу повтора вызова, но результат был прежним. Получалось, что Пашка, отправив сообщение на ее мобильник, зачем-то сразу же отключил телефон!
Все это выглядело непонятно и настораживающе. Оставалось надеяться, что через час Палыч приедет, живой и здоровый, и сам ей все объяснит. Алька ждала его, то и дело тревожно поглядывая на часы. Время ожидания, как это всегда бывает, тянулось катастрофически медленно. Стоя возле окна, она разглядывала пласты сизого льда на дороге, спускающейся вниз, к Набережной, и бесконечную серость мокрого снега на крышах домов. С карниза время от времени падали капли мутной воды, стучали о подоконник, оставляя мелкие брызги на стеклах. Алька, чтобы убить время, начала считать эти капли, а про себя все приговаривала:
«Все будет хорошо. Все будет хорошо и никак иначе!»
Где-то в районе двухсотой капли она сбилась со счета, посмотрела на часы – прошло всего лишь двадцать минут, еще целых сорок ждать оставалось! Тогда она села на краешек дивана, зажмурила глаза и стала вспоминать стихи. Эта привычка еще с ранней юности ее выручала в подобных ситуациях, когда время тянулось слишком медленно, а занять его было нечем. Когда-то давно, когда Алька еще была восьмиклассницей, учительница по алгебре и классная руководительница Татьяна Семеновна сказала ей: «Если хочешь перестать о чем-то думать, и никак не можешь – начни решать сложное уравнение с несколькими неизвестными. Или строить какой-нибудь алгебраический график. А если не любишь математику, а любишь литературу – начинай вспоминать стихи. Самый верный способ успокоиться и убить время».
Алька зажмурилась и начала мысленно проговаривать стихотворения любимых поэтов: Ахматовой, Есенина, Цветаевой, Гумилева. У нее с детства была прекрасная память, а на стихи – особенно. В последние годы, правда, не так уж и часто она открывала затертые томики поэзии: страсть к стихам медленно остывала в душе, проходила вместе с юностью, словно была ее неотъемлемой частью. И сейчас многое из того, что она знала когда-то, забылось, стерлось из памяти полностью или превратилось в обрывки, по которым уже невозможно было восстановить целое.
Но это было не главное. Напрягая память, концентрируясь на
