у меня есть новости для вас.
Гамлет
Милорд, у меня есть новости для вас. Когда Росций был в Риме актером…
Полоний
Актеры приехали, милорд.
Гамлет
Кудах-тах-тах, кудах-тах-тах…
Полоний
Ей-богу, милорд.
Гамлет
Прикатили на ослах…
Полоний
Лучшие в мире актеры на любой вкус, как то: для трагедий, комедий, хроник, пасторалей, вещей пасторально-комических, историко-пасторальных, трагико-исторических, трагикомико- и историко-пасторальных и для сцен в промежуточном и непредвиденном роде. Важность Сенеки, легкость Плавта для них не диво. В чтении наизусть и экспромтом это люди единственные.
Гамлет
О, Евфай, судья Израиля, какое у тебя было сокровище!
Полоний
Какое же это сокровище было у него, милорд?
Гамлет
А как же,
«Единственную дочь растил
И в ней души не чаял».
Полоний (в сторону)
Все норовит о дочке!
Гамлет
А? Не так, что ли, старый? Евфай?
Полоний
Если Евфай – это я, то совершенно верно: у меня есть дочь, в которой я души не чаю.
Гамлет
Нет, ничуть это не верно.
Полоний
Что же тогда верно, милорд?
Гамлет
А вот что:
«А вышло так, как Бог судил,
И клад, как воск, растаял».
Продолжение, виноват, – в первой строфе духовного стиха, потому что, как видите, мы будем сейчас развлекаться.
Входят четверо или пятеро актеров.
Здравствуйте, господа! Милости просим. Рад вам всем. Здравствуйте, мои хорошие. – Ба, старый друг! Как ты оброс с тех пор, что мы не видались! Приехал на глазах у меня смеяться над моими делами в Дании? – Вас ли я вижу, барышня моя? Царица небесная, вы на целый венецианский каблук залетели в небо с нашей последней встречи! Будем надеяться, что голос ваш не фальшивит, как золото, изъятое из обращенья. – Милости просим, господа! Давайте, как французские сокольничьи, набросимся на первое, что нам попадется. Пожалуйста, какой-нибудь монолог. Давайте нам образчик вашего искусства. Ну! Какой-нибудь страстный монолог.
Первый актер
Какой монолог, добрейший принц?
Гамлет
Помнится, раз ты читал мне один отрывок; вещь никогда не ставили или не больше разу – пьеса не понравилась. Для большой публики это было, что называется, не в коня корм. Однако, как воспринял я и другие, еще лучшие судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на сцены и написанная с простотой и умением. Помнится, возражали, что стихам недостает пряности, а язык не обнаруживает в авторе отбора, но находили работу добросовестной, с чертами здоровья и основательности,
