и робко сначала,Говори что-нибудь, говори,
Чтобы я, цепенея, молчала.
И в ушах раскатился прибой,
Без амнистий и даже кассаций,
Я казалась довольной собой,
А потом я устала казаться
И стояла, держась молодцом,
Лишь на скулах горячие пятна,
С беззащитным и глупым лицом,
По которому сразу понятно.
«Из реальности, словно из класса…»
Из реальности, словно из класса,
Изгоняемый думает – стоп!
Со вчерашним совпали цвет глаз и
Папиллярные линии стоп.
У берёзы, растущей из крыши
На ослепшем бараке под снос
Беззащитно и даже бесстыже,
Кровь светлей и прозрачнее слёз.
Станет слух осязанием звука,
В полночь бездны суфлируют псу,
Можно прятать в прощанья разлуку,
Если дерево прячут в лесу.
Разлучаемый, бесцеремонный,
Без ребра остающийся куб,
Он оттиснет печать Соломона
На шершавом пергаменте губ.
«Четыре часа утра. На дороге пусто…»
Четыре часа утра. На дороге пусто.
На зеркале – птичка, за зеркалом – Пугачёва.
Конечно, мужчинам тоже знакомы чувства,
Вот чувство голода – очень сильное, к слову.
Кафе на обочине. Может быть, даже вкусно.
До города – двести, всего ничего осталось.
Конечно, мужчинам тоже знакомы чувства —
Внезапная, неотменяемая усталость.
Как в восемьдесят седьмом самолётик Руста,
Спикировать к ней на двор сквозь дожди и зимы,
Конечно, мужчинам тоже знакомы чувства —
Невыносимо же, право, невыносимо…
Погнали к Петру, если будет проезд к воротам,
А если не выпустят – на проходную ада,
Но крест в неоновой краске за поворотом,
Раскинув ладони, машет – браток, не надо.
Внезапно из рации голос, притворно строгий,
Как будто подслушал ненужное, даже слишком:
«На двадцать втором километре – ремонт дороги».
Спасибо, братишка.
Спаси тебя бог, братишка.
«змей был тестировщиком, а яблоко – баг-репортом…»
змей был тестировщиком, а яблоко – баг-репортом,
добро и зло отличались вкусом, но чаще сортом,
в большинстве они были с ещё не выведенного древа,
из того оборота, где strawberry fields forever.
а ева была уязвимостью, ева была проблемой,
ранкой, некстати надсаженной жилкою подколенной,
и даже не человеческим фактором, а настоящей бедою,
тёмной от крови с жёлчью горькой слюной густою.
я не хотела родиться евой, это доводит до исступления.
откуда синяк? подрался с никитой, чтобы не лез к лене. я,
мама, не думаю, что девочки должны варить и качать железо,
но она же тоже ходит на каратэ, и могла сама ему врезать!
понимаешь, сын, в том куске кода, который описывал еву,
уязвимость
