style="font-size:15px;"> – И то, сынок, – поддержала Парфена мать, – погости, дорогой. Возьмите Аэлиту, до конца недели девка выходная.
– В магазине по недельному графику пашет, – объяснил Парфен, – до воскресенья гуляет. Еще четыре дня, палки-трепалки.
– Ладно, ребята, умывайтесь, и завтракать! – Тетя Женя ушла в дом. Молодые люди последовали за ней.
Только уселись за стол, тетя Женя телефон несет:
– Сынок, тебя.
– Елки-моталки, – Парфен вздохнул недовольно, – мам, ну просил же. Да, слушаю. Василий Михалыч? Что стряслось? Ну, дела-а, копать-перекопать. Ладно, хорошо.
Он положил трубку на стол, отодвинул с отвращением:
– Мать, вот какого дьявола меня позвала? Сама говоришь Питер, и что?
– Да объясни толком, Фенечка.
– Мои черти напортачили с крышей. Дураки безмозглые! Глаз да глаз.
– Понял, дружок лепший, – Семен широко улыбнулся, – где дом то?
– Какой дом?
– Этого, блин, Василия Иваныча.
– Михалыча. Большая Вишера. Помнишь, мимо ехали вчера, палы-перепалы?
– Не помню. Да и хрен с ним. Очень далеко?
– Да ну. На мотоцикле минут пятнадцать, ети ее. – Парфен окунул блин в яично-масляный соус, и отхватил добрую половину. Семен доедал блин с вареньем:
– Я с тобой. Спасибо, тетка Женя. Вкусно, как дома.
– Не спеши, торопыга, – Парфён потянулся за вторым блином.
Тетя Женя засмеялась:
– Парфенка меньше четырех блинков не ест. Да и ты, уважь, гость дорогой, смотри, какой худой.
– Сенька не худой, а стройный, мать. А у меня через пару лет жирок завяжется от масляных блинков. – Парфен выгнулся, погладил себя по животу, – люблю покушать вволю. Со мной, говоришь? Хорошие мастера в цене, что делать умеешь?
– Лучше спроси, чего не умею. И по хозяйству, и по огороду, со скотиной, ремонты всякие. У нас в деревне мужики мастеровитые. Может, рекомендации нужны? – Семен гоготнул, – во, глянь! – Протянул руки кверху ладонями.
– Ну, ты разошелся, дружище! Я что думаю: мотай с Аэлитой в Питер, а свои дела разгребу сам.
– Молодец, сынок! Сень, правда: Литочка покажет Питер без Парфёнки.
Семен испугался:
– Нет, нет. Или вместе или никто.
– Не дури! – Осадил друга Парфён, – мать дело говорит. Решено, елки-палки. Дай, мама, телефон. Литуня, не разбудил? Ага. Питер покажешь уральцу? Ну. Я занят. На какой? Не. Поздно. Что? Да, ладно, Леха намыливался, если не уехал. Жди, перезвоню….Лешка? Собираешься? Прихвати гостя с Литкой до Питера. А? Нет, не ревную! Дурак ты! – Парфён рассмеялся и положил трубку, – Ну и мудила! Уф! Еще звоночек, – Литусик, подходи, на сборы полчаса! Окейно! Ёлки-палки, а ты что пялишься, собирайся, дурило?! – Ткнул Семена в бок. Тот с нарочито недовольной физиономией поспешил к умывальнику.
– Во-во, рожу поброй, чтобы девчонка со стыда не сгорела, – Парфён хихикнул, завистливо вздохнул, – эх, кабы не дела.
