сторож! Зайдешь на территорию, только обратно не выпустит. С ним надо подружиться. Аэлита!
– Ладно, идем!
Молчун вылез из будки и вилял хвостом, глядя на хозяйку. Аэлита погладила верного пса, и показала жестом на Семена:
– Свой!
Молчун улыбнулся по-собачьи, во всю пасть: губы растянулись до самых ушей. Хозяйка махнула рукой. Семен приблизился, дал псу обнюхать себя, и похлопал дружески того по холке.
– Теперь он запомнил тебя, вот, – Аэлита протянула Семену руку: нежную, такую маленькую, – Спокойной ночи!
Парфен стоял, многозначительно глядя на товарища. Тот понял, вышел за калитку, потянул сигареты. Сквозь табачный дым возник образ Наталки:
– Взойду на камень Писаный и брошусь вниз!
Образ был настолько реалистичен, что Семен провел рукой по лицу. Парфен тихо затворил калитку:
– Идем?
– Знаешь, однако, твоя Вишера для меня большой город. Одичал на заимке. У нас ведь домов десятка три не боле. Даже своего магазина нет. Мотаемся, едрена, за пятнадцать километров кто на автобусе, а кто на мотоцикле, у нескольких человек лошади. Да и как без лошади? Поле не вспашешь. В Красновишерск собраться все равно как в Нью-Йорк. А в Питер, примерно на Луну. Хотя, любой город, что планета. Дикари, одно слово!
– Плохо. Ты, парень, жизни не видел. Помотайся по Руси, а потом уже к невесте возвращайся. Если любит, поймет. Да и ты, блин, мечешься, вроде. Дорога ли тебе твоя Наталка?
– Дорога, – голос Семена звучал фальшиво.
– Дорога, – усмехнулся Парфен. – Я тоже кажись, влюблен в Аэлиту, но и других девчат обделять вниманием не спешу. А куда торопиться? Так женишься, а потом раскаешься: елы-палы, не догулял.
– Если любишь, не раскаешься.
– Если любишь, именно, если любишь.
Навстречу стайкой шли девушки.
– Привет, Фёнка! Что за красавчик? Познакомь. В нашей Вишере такая рыба-кит не водится. – Девушки, хихикая, окружили ребят.
– Шампанского хотите?
– Кто же не хочет, тупизна? И конфет шоколадных?
– И конфет обещаю. А дружка моего Семеном кличут. Уралец!
– Почти сибиряк? Ну и красавец, а фигура!
– Ладно, мать моя женщина, совсем парня смутили, щебетухи. Пылим в «Бессонницу». Посидим, как «белые» люди.
Две девушки простились с ребятами, но две остались. Вчетвером заняли столик.
– Кушать будете?
– Парфен, ты спятил? Разве ночью кушают?
– Лично я, когда голоден, тогда и ем! Мой товарищ, тоже.
– Ты бы хоть девушек представил, однако, – сказал Семен.
– Наконец, прорезался, елы-палы. Девушки, назовитесь!
Те захихикали:
– Моника! – Рыжеволосая толстушка с ямочками на щеках церемонно протянула белую руку. Семен, иронично поцеловал:
– Сема, джентльмен из глуши.
– Мы знаем уже, –
