style="font-size:15px;"> – Как так? Он народные… – повернулся телом в развёрстой куртке, дыша всей грудью – …народные поговорки не любит?
Энлиль стиснул губы, и вот этак, почти губ не разжимая, объяснил:
– Да говори ты как хочешь. Только сдвинься чутка и не дыши супом.
Нин, появившись в проёме двери, тоненько засмеялась. Чудо как хороша, сказал себе Хатор – и бульдонеж, умница, посадила.
– О мой командор. …Энки, – кончиком пальца тронула обломанный язык молнии, запутавшийся в растительности столь же богатой, как сад Энки, – благодарю, что заставил его так говорить. Это так…
Пока учёный мозг Нин искал слово, Хатор услужил:
– Волнующе?
– Верно. – Попробовала слово на вкус.
Энки заторопился.
– Как если бы он меня в губы поцеловал.
Энлиля приметно передернуло. Хатор еле слышно и музыкально мычал в вечно улыбающиеся зубы. Энки ткнул в сторону брата испачканным в траве большим пальцем.
– Оп-па. Его колбасит! Зашибись, Энлиль представил.
Выпучил мерзкие глаза, полез сбоку к тонкому профилю командора:
– Он – представил!
Толстяк хохотал со сдержанным наслаждением.
– Вот. – Нин протянула книгу, которую держала в тонких пальцах у бедра.
Энки навис, изогнув стан, и притронулся широким нечистым когтем к названию.
– Про то, что бывает, когда головой об песочницу ударился. Когда пирожки делал.
– Руки.
– Не, не, не думай, я такое уважаю. Для мальчиков очень полезное. Из чего только у нас сделаны мальчики?
– Главное, знаешь, что?
– Чтобы я не пел. Грубиянка. Я вот шпиону расскажу, что ты читаешь, как у него голова устроена.
– Не понимаю, о ком ты.
– Тот грудастый в таких с едва заметными полосочками двубортных костюмах.
– Сам с собой разговаривает.
– Брильянтин и загар, бильярд и фруктовый салат – он же прелесть, Нин. Ты бы прикинула…
– Отвяжись.
– А на подбородок можешь ему мелочь класть, пока в телефоне-автомате.
– Маршал, вы можете приказать ему лечь на капот машины?
– Красивый парень, надежный, хотя и шпион… хотя… Как бы его дедушка не повесил. – Обеспокоился Энки. – Кстати, он теперь почти первое лицо в госбезопасности. У дедушки-то.
– Не могу, леди Нин. Без особого приказа не могу, извините.
– Жаль.
И, Нин, подумав, не удержалась:
– Дивлюсь, ведь это он упустил того занимательного пирата.
– Шпион, вишь ты, раскрыл дедушке заговор среди высших чиновников, и прямо к какой-то дате. Потому, наверное, дедушка его простил и полюбил.
– Сир, – прервал семейное развлечение Энлиль, – вы шли мимо, ведь так? Боюсь, мы задержали вас суетной болтовнёй.
– Ухожу. –
