зовут? Женя? – спросил вдруг Кронштадтский. И добавил: – А я Антон.
Я невольно расхохоталась.
– Что такое? – обернулся он ко мне.
– Странно все это, – покачала я головой.
– Что странно?
– Мы полночи провели за одним игральным столом, потом с час возились возле твоей машины. И вот только теперь ты соблаговолил назвать себя. Хотя для таких, как ты, это, может, и нормально…
Спохватившись, я прикусила язык, но было уже поздно: кажется, я выдала себя с головой. Кронштадтский отреагировал моментально:
– Что значит – для таких, как я?
– Ну… для игроков… – на этот раз осторожно подбирая слова, ответила я. – Вы ведь редко знаете реальные имена друг друга. Может быть, Антон – это тоже ненастоящее имя?
Что-то тревожное промелькнуло во взгляде моего попутчика. Или мне только показалось? Я на секунду оторвала глаза от дороги и глянула в его сторону, но он уже со скучающим видом изучал унылый пейзаж за окном.
– А ты? – вдруг задал он встречный вопрос.
– Что я?
– Ты разве не игрок?
– Скорее любительница, – небрежно пожала я плечами. – Не более того.
– Любители так профессионально не играют, – задумчиво покачал головой Кронштадтский. – Где ты этому научилась?
– Была парочка учителей, – туманно ответила я.
Дворники мирно скрипели по лобовому стеклу, по крыше барабанил не на шутку разошедшийся дождь, а машина лихо несла нас вперед по абсолютно пустой дороге. В какой-то момент меня охватило блаженное оцепенение: я забыла о том, что для меня начались вторые сутки без сна, что я чертовски устала и вымоталась. В сознании остались только шум дождя, черная лента мокрой дороги… и Антон. Да, он был грубоват, резок в манерах, и его трудно было разговорить, но я поймала себя на мысли, что все это мне чертовски нравится. Или после ночной промозглости меня просто разморило от автомобильной печки, работающей на полную мощность? А может быть, это блаженная расслабленность от сознания, что он у меня на крючке?
– Странно, что я не замечал тебя раньше в «Темной стороне», – так же неожиданно, как и прежде, подал голос мой попутчик.
– А я там никогда раньше и не появлялась.
– Отчего же?
– Не было необходимости, – не глядя на Антона, отозвалась я.
– А теперь есть?
Его голос не изменился, и взгляд оставался таким же непроницаемым, но я сразу уловила: он спрашивает это уже не просто для поддержания разговора – ему на самом деле интересно услышать ответ.
– Появилась, – коротко ответила я, стараясь оставаться загадочной особой.
Но Антон не стал продолжать начатый разговор, а вместо этого произнес:
– А вот и моя улица. Можешь остановить здесь. Спасибо, что подвезла.
Ощущение доверительной беседы внезапно рассыпалось, как карточный домик. Кронштадтский махнул рукой на прощание, распахнул дверцу авто,
