остался безлюдным, изрыгнув почти всех своих жителей на островок посреди Драконова ока. Там они потели в богатых одеяниях, глазели на гостей с материков, ждали начала вечернего таинства и долгожданного кровавого – на сладкое.
К берегу под раскидистыми ветвями цветущей черной вишни прибыли уже затемно – звезды густо укрывали почерневший небосвод. Короткие сумерки быстро проглотила прожорливая ночь, в едва начавшуюся тетру воды еще не привыкшая быстро отступать перед растущим днем. Повозка выкатилась на каменную пристань с причалившим к ней паромом. Вдали над черной маслянистой гладью ока высилась громада матия. Три ряда стройных арок сияли огнями светильников, горевших у подножий статуй и отбрасывавших желтые блики на воду. Шум внутри и движение под нижними арками-входами делали его похожим на живого исполина, беспокойно ворочающегося посреди неподвижных вод соленого озера. Брэнан сглотнул, гоня прочь страх и робость, но колени подогнулись, когда он выходил из повозки. Служители, соскочив с козлов, простерли руки к пристани, молчаливо приглашая переправляться.
Бестиарий распрямил плечи, чувствуя обнаженной кожей каждый ремешок доспеха, и пошагал к пологому спуску. Стоило ступить под сень ветвей, как налетел прохладный ветер, и водопад черных в звездном свете лепестков захлестнул его терпковатым ароматом. Они, невесомые словно перышки, кружились в воздухе, гладя лицо и руки. Один из служителей что-то вполголоса сказал второму, и они закивали друг дружке.
Паром отчалил. Чем ближе становился каменный зверь, тем явственнее различалось громадье построек на узеньком клочке замощенной суши вокруг матия – торговые палатки, приземистые складские помещения, длинные бараки. Они выглядели еще более убого и неприглядно по сравнению с облицованными мраморной плиткой стенами гиганта – ее поверхность мягко светилась в отблесках огней и наверняка радовала бы глаз, не украшай она собой скотобойню.
Паром мягко уткнулся в бревенчатый настил. Отсюда Брэнан в сопровождении служителей добрался до одной из громадных боковых арок. Широкий свод закрыл собой ночное небо. Они свернули налево в просторную боковую галерею и спустились вниз. От доносившегося из чаши гула все внутри сотрясалось, и за малым не дрожали стены. Служители передали его из рук в руки товарищам по ремеслу, а те сетью освещенных коридоров провели бойца до камеры. Один из сопровождавших втолкнул бестиария внутрь, буркнув напоследок:
– До начала церемонии есть время. Отдохни. Скоро принесут еду.
Брэнан едва не рассмеялся. Ужин перед закланием? Любопытно, он тут один такой трус, кому и крошка в горло не полезет? Это он-то, обучавшийся мечу в Таннае? Это он-то?…
К горлу подкатил ком величиной с матий, и бестиарий опустился прямо на пол, пытаясь вздохнуть. Из груди вырвался полузадушенный всхлип – страх не хотел отпускать. Миллионы талантов камня давили сверху, грозя задушить, покалечить, стереть. Руки дрожали, глаза заволокло. Реальность, наконец, выдрала его из кокона оцепенения, в котором Брэнан
