назад в бою, содрали нижнюю пурпурную республиканскую полосу.
– Лоренсо, какими судьбами? Я думал, ты за границей.
Фалько, не успев открыть портсигар, поднял глаза. Перед ними стояла пара – он и она. Мужчина по имени Хайме Горгель был в военной форме, с капитанскими звездочками на обшлагах, с пехотными эмблемами в петлицах. На женщине, тонкой, черноволосой – и незнакомой – отливало серебром кашемировое платье. В хорошем месте и за хорошие деньги купленное, определил Фалько. Глаз у него был наметанный.
– А я думал, ты на фронте, – ответил он.
– Недавно оттуда. – Офицер прикоснулся к виску, где под зализанными волосами угадывался кровоподтек. – Контузию получил. Говорят, сотрясение мозга.
– Да неужто?.. Сильное?
– Рикошетом задело. Фуражка, по счастью, смягчила удар. В Сомосьерре дело было. Мне дали неделю отпуска прийти в себя. Послезавтра возвращаюсь в часть.
– Как наши дела?
– Чудесно. Мы в двадцати километрах от Мадрида и развиваем наступление. Слух прошел, будто республиканцы эвакуировали правительство из столицы и убрались в Валенсию, так что, если повезет, к Рождеству все кончится… Ты знаком с Ческой, моей свояченицей?
Аромат «Амока». Духи дорогие, изысканные, редкие, в эти дни особенно – «Морок Востока» называют их в журналах мод. Фалько обстоятельно оглядел даму: светлые глаза, длинный нос, идеально вылепленный бюст, превосходная фигура. Таких женщин любил писать Ромеро де Торрес[3]. Качество выше среднего. Намного выше.
– Не имею чести.
– Рекомендую – Лоренсо Фалько, мой школьный товарищ. Мы несколько лет учились вместе в марианистском колледже в Хересе… Мария-Эухения Прието, жена моего брата Пепина. Мы все зовем ее Ческа.
Фалько поклонился и пожал протянутую руку. Он несколько раз видел ее мужа – Хосе Марию Горгеля, графа де Мигалоту. Сухой, надменный, вылощенный субъект лет сорока, страстный лошадник и любитель скачек. Одно время они с ним были завсегдатаями одного и того же клуба фламенко и посещали одни и те же дорогие бордели в Севилье и Мадриде.
– А как поживает брат? – спросил он у Хайме больше из вежливости, но смотрел при этом на женщину. Это всегда и познавательно, и полезно – примечать, как реагирует замужняя дама на упоминание ее отсутствующего супруга.
– Хорошо, насколько я знаю, – отозвался тот. – С 18 июля[4] в армии, получил под начало роту регуларес[5]. Он тоже где-то на мадридском фронте… под Навалькарнеро, если не ошибаюсь… Хорошо звучит, а? Совсем как в старину – испанский гранд командует ротой мавров… Вечная Испания возрождается, сметая всю эту марксистскую нечисть.
– Грандиозно, – подтвердил Фалько.
И отметил про себя, что женщина уловила потаенный насмешливый смысл его отзыва. Но не успел решить,
Хулио Ромеро де Торрес (1874–1930) – испанский художник реалистического направления.
Вечером 17 июля 1936 г. в Испанском Марокко был поднят мятеж против республиканского правительства, положивший начало гражданской войне.
