лишний раз говорит о великом потенциале Геллера. Эх, если бы у него была психологическая устойчивость Ботвинника!
– Ботвинник, по-видимому, никого не боялся?
– Никого! Это была совершенная шахматная машина. Турниры он обычно использовал для тренировки, не слишком задумываясь о призовом месте. Зато в матчах он был неподражаем! Не пора ли нам перейти уже к другой теме?
Беседа пятая: Решающая партия
Когда я вошел в кабинет Г., то увидел его стоящим за стойкой из черного дерева. У Г. странная привычка: все свои книги и статьи он пишет стоя. Вот и сейчас он что-то строчит своим беглым почерком и даже не замечает, что я вошел. Я знал, что он меня ждал, поэтому тихо прошел и сел в кресло. Через несколько минут он удивленно спросил: «О, привет, ты уже пришел? А я так увлекся, что и не заметил». Он уходит на кухню и через некоторое время вкатывает столик с душистым горячим чаем и целой горой шоколадных конфет. Мы наслаждаемся чудесным напитком, после чего я предлагаю новую тему для беседы.
– Сегодня мне бы хотелось поговорить о феномене «решающей партии». Эта проблема достаточно часто встречается в практике шахматистов.
– Это такая же трагическая тема, как и феномен «трудного соперника». Обе эти проблемы отличаются только объектом, по отношению к которому развивается страх. Если в первом случае шахматист боится конкретного соперника, то во втором он испытывает страх по поводу грядущей партии независимо от того, кто будет против него играть. Решающую партию успешнее играют шахматисты с философским отношением к жизни. Они не сходят с ума от ожидаемого результата и заранее успокаивают себя примерно такими словами: «Буду все делать как надо, а там будь что будет!» Понятно, что при таком раскладе играть легче, т. к. не давит чувство ответственности и долга. Вспомни какое-нибудь командное соревнование и злобный шепот тренера: «Ты должен выиграть эту партию, иначе мы не пройдем в финал!» Сильно ли помогают такие слова?
– Нет, конечно. Вдобавок к напряжению партии получаешь напряжение ответственности. Под таким прессингом нетрудно сдуть партию и более слабому противнику, – сказал я.
– Верно. Почему же тренеры этого не понимают? Тренер обязан хотя бы изредка смотреть на себя глазами своего подопечного. Грош цена такому тренеру, который этого не делает…
– Если шахматист регулярно терпит неудачу в решающих партиях, о чем это говорит?
– Прежде всего о психологической неустойчивости. Вспомни матч Чигорина с Таррашем. Великий стратег Тарраш к концу матча имел перевес в три (!) очка, тем не менее Чигорин отыгрался, и матч завершился вничью.
– А матч молодого Ботвинника с Флором? Ботвинник восстановил дефицит в два очка и также свел матч вничью.
– А как блестяще финишировал Крамник в матчах против Леко и Топалова? Вот у кого действительно железные нервы! И таких примеров масса. Как же настроиться на решающую партию, т. е. партию, от результата которой зависит очень многое? Я много думал на эту
