Опыт либеральных реформ. В России. Интерес огромный, Игорь Тамерланович, поверьте мне. К вам лично интерес огромный. И к опыту либеральных реформ. Надо соглашаться. Это будет триумфальная поездка, вот увидите.
КОЧУБЕЙ. Американцы обратились в Академию?
ДЕДУШКИН. Они обратились в Кремль. Попросили дать лектора об опыте либеральных реформ. И там, в Кремле, – сразу назвали вас.
Полушепотом.
А меня – попросили переговорить.
КОЧУБЕЙ. Переговорить, да. Лектором? Я должен ехать лектором?
ДЕДУШКИН. О, это я неудачно выразился. Простите. Простите. Вы едете как идеолог и лидер либеральных реформ. Вас знают все. Везде. Поверьте мне.
КОЧУБЕЙ. Я вам верю, профессор. Больше того: я вас люблю. Если бы вы только знали, как я вас люблю.
Крепко обнимает Дедушкина.
Это вы же взяли меня в Институт экономики на завлаба. Помните нашу лабораторию марксистско-ленинского анализа? С нее все и началось. Наше правительство молоденьких реформаторов. А помните, вы еще сделали меня секретарем общества книголюбов?
ДЕДУШКИН. Как же не помнить? Я об этом по ночам часто думаю. Когда бессонница. Вот, думаю, взял на работу главного русского реформатора. Другим советским старикам нечем гордиться, а мне – есть чем. Уже и помирать не стыдно.
КОЧУБЕЙ. Я тогда, используя служебное положение, отложил книгу Рейгана. Ну, не его книгу, а сборник его речей. Он назывался «Откровенно говоря». И всему обществу раздал книги без Рейгана. Его я оставил себе. И прочитал буквально часа за четыре. Помните, профессор, – у меня есть одна мысль, и я ее – думаю! Думаю – помните!
Вскакивает с дивана. Или со стула.
ДЕДУШКИН. Прекрасные были дни, Игорь Тамерланович. Или наоборот – ужасные. Кто его разберет.
КОЧУБЕЙ. Я плохо переношу полеты, Евгений Волкович. Джет лаг. После океанского перелета три дня не могу в себя прийти. Какие уж тут лекции. Или, как вы говорите, выступления.
ДЕДУШКИН. Там все предусмотрели. В вашем полном распоряжении будет частный самолет. И вы как раз прилетите на три дня раньше, для акклиматизации.
КОЧУБЕЙ. Про самолет вам Борис Алексеич сказал?
ДЕДУШКИН. Почему вы решили?
КОЧУБЕЙ. Значит, Борис Алексеич.
Пауза.
Но это все ерунда, профессор. Проблема совсем в другом. Я не знаю, о чем я будут рассказывать.
ДЕДУШКИН. Как о чем? О триумфе либеральных реформ, совершенно естественно.
КОЧУБЕЙ. О каком еще триумфе, Евгений Волкович! Это даже не смешно.
ДЕДУШКИН. Это не смешно. Это очень серьезно, Евгений Тамерланович. Только лучшие отели. В старинных дворцах, как вы любите. Только лучшие фуршеты. Стейк рибай среднехорошей прожарки, специально для вас. Лучшие конгрессмены, сенаторы – все, что пожелаете.
КОЧУБЕЙ. Лучшие конгрессмены. Вы же знаете, профессор, как делались эти реформы. Берешь ржавый допотопный шприц, набираешь в него под завязку мутной зеленой жидкости, потом находишь живое место на теле больного, и…
