к губам. – Те самые, о которых я рассказывала.
– Спасибо, – прошептал я.
Уходя она обернулась и сказала с улыбкой:
– Жизнь состоит из маленьких радостей. Я добавила к ним одну. Приятных ощущений! И спокойной ночи.
И ушла своей плавной походкой.
Я немного поел и заснул.
Ночью я проснулся оттого, что кто-то приоткрыл дверь. Узкая полоска света выступила из коридора и тускло осветила комнату, упав на мое лицо. Я встал и подошел к двери.
– Кто там?
– Это я, Катя. Извините, Бога ради, что беспокою вас в такое позднее время, – голос ее дрожал.
Я открыл дверь и увидел, что она стоит в ночной рубашке, накинув на плечи плед.
Она сказала печальным голосом:
– Мне холодно, страшно и одиноко.
– Кто-то шумит?
– Нет. Просто я боюсь быть одна сегодня. В эту ночь.
Катя выглядела растерянной и напуганной. Я уложил ее в свою постель, а сам лег на диван.
Утром она разбудила меня, взяв за плечо:
– Спасибо, я пойду к себе. Спасибо вам, – она открыла дверь, обернулась и, ласково посмотрев на меня, сделала изящный взмах рукой.
– Не опаздывайте на завтрак, – добавила Катя. Улыбка скользнула на ее лице, она опустила ресницы и вздохнула.
– Мы забыли одну деталь, – сказала она и вернулась, плотно закрыв за собой дверь.
– Какую же?
– Чулки, я забыла их надеть, где же? Ах вот! – она отвернула подушку в сторону.
– Но, Катя, я не могу смотреть на это. Я выйду. Неудобно.
– Нет, останься. Я хочу, чтобы ты видел, как я это делаю. – Она улыбнулась. – Лучше подойди и помоги мне… Слышишь?
Я подошел и присел на корточки. Но в таком положении было неудобно держать равновесие и я встал на одно колено.
– Что же здесь такого неудобного? – промолвила Катя сладким голосом. – Все женщины снимают и одевают их каждый день… Теперь здесь. Вот так. Хорошо…
Я отвернул голову, она тут же повернула ее обратно:
– Смотри, какие подвязки. Они шелковые…
– Да, действительно, из красного шелка. Как красиво!
– Вот и готово. А ты смотреть не хотел.
Я стал подниматься и случайно коснулся головой ее груди:
– Ой! Ноги затекли. Я так неловок. Но ваша грудь…
– Что?
– Она такая… Мягкая, – произнес я взволновано.
Катя растерялась поначалу, но быстро пришла в себя:
– Вы иногда так странно говорите, что я теряюсь и не знаю, что вам ответить.
Она посмотрела на меня изумленно и сказала:
– Женская грудь и должна быть такой мягкой. Это вполне естественно, – она зашмыгала носом и, вынув платок, поднесла его к лицу.
– Ну я пойду,
