глядя ему вслед:
– Если бы не я, вы бы валялись где-нибудь под забором или на стройке бы вкалывали до седьмого пота, а после, в вонючей прокуренной бытовке, изрядно набравшись, рассказывали бы о своих подвигах, размахивая руками.
– Ладно, без вас обойдусь, – она, нащупав в кармане ключи, подошла к входу в подвал и стала спускаться по лестнице, продолжая разговаривать сама с собой:
– Все самой приходится делать.
В конце лестницы горел свет. Катя в недоумении остановилась и немного постояв, прошла дальше. Она толкнула незапертую дверь, вопрошая:
– Кто здесь? – и увидела Ольгу.
– Ах! Ты пришла раньше меня? Моя милая! Ты уже сделала все сама? Чудесно!
– Да, мама. Я вскрыла ему вену. – Ольга отвела руку с ножом в сторону. – Оказывается это так просто. Я не знала.
Катя подошла к ней, обняла и зашептала горячо:
– Ничего… Моя девочка… Не волнуйся… Первый раз, масса впечатлений. – Она погладила Ольгу по спине и заглянула в глаза. – Иди к себе. Ты дрожишь. Успокойся!
Ольга раскрыла дрожащие губы и произнесла с чувством, волнуясь:
– Он смотрел мне под юбку, когда я поднималась по лестнице. Таким взглядом. И потом всегда на грудь… Мне казалось, что он ощупывает меня своими грубыми руками. Он грязный, – она заплакала и прижалась к матери.
– Ну-ну. Успокойся. Иди к себе и помойся. Ты вся в крови. Не надо так близко воспринимать все это. Детские страхи…
Ольга стала подниматься по лестнице, оглядываясь на мать.
Катя смотрела на нее пристальным взглядом и кивала головой. Она сделала прощальный взмах рукой и обернулась в угол комнаты.
– Садовник? Ну как ты?
В углу, уронив голову на грудь, раскинув руки, лежал человек.
Это был еще крепкий пожилой мужчина. Его глаза были закрыты. Изредка его тело вздрагивало.
Катя подошла к нему осторожно ступая, стараясь не наступить на кровь, вытекающую из его правой руки. Этот темный ручеек медленно струился по каменным плитам. Извиваясь, он повторял их очертания и исчезал в сливном отверстии, расположенном в центре комнаты.
– Да… Ты умрешь медленно, – сказала она, растягивая слова. – Жизнь будет уходить из тебя капля за каплей, – она покачала головой. – И я вернусь сюда, чтобы увидеть последнюю каплю твоей никчемной жизни.
Он поднял слабеющую голову, открыл глаза и посмотрел на Катю туманным взглядом.
– Я вам ничего не скажу, – выдавил он со страданием в голосе.
– Не говори. За тебя скажут другие. Твоя дочь, например. Может, есть кто-то еще?
Она присела на корточки, приподняв платье, и заглянула ему в глаза.
– Да у тебя жар! Ты умрешь быстрее, чем я думала… Вот видишь как бывает. Погонишься за деньгами… Кажется, вот оно счастье! Сколько тебе обещали? Я заплачу больше! Еще не поздно. Подумай.
Садовник отвернулся и закрыл глаза.
