столик с причиндалами для романтического ужина. Ничем не примечательная личность с порочными черными кудрями, со всех сторон облепившими череп. Лицо боя тоже не вызывало никакого доверия: бегающие глазки, пористая кожа и выдающийся вперед подбородок. Начинающий трансвестит, сразу же определила я: наверняка, тратит половину зарплаты на нижнее дамское белье и ходит в нем по дому, время от времени впадая в изнурительный онанизм.
Бой подхватил бутылку с шампанским и вопросительно посмотрел на Олева.
– Не сейчас, – осадил его эстонец. – Потом. Я сам открою.
Бой разочарованно вздохнул и переступил с ноги на ногу в ожидании чаевых. Но Киви не спешил обрадовать его побочным заработком: вот она, знаменитая эстонская бережливость, вступающая в противоречие с законами гостиничного жанра.
– Вы свободны.
Еще раз вздохнув, бой попятился к двери. Мы снова остались одни.
– Вы хотели рассказать… – снова приступила к допросу я.
– Чем вы занимаетесь, Варя?
Хороший вопрос.
Я назвала бы свой собственный род деятельности несколько м-м… однобоким, но те возможности, которые он предоставлял!.. Измочаленные постоянной борьбой с конкурентами бизнесмены (основной контингент таллиннского периода) не всегда были хорошими любовниками, но всегда любили поговорить. Так что я имела довольно сносное представление о:
а) цветных металлах;
б) операциях на фондовых биржах;
в) циклах алюминиевого производства;
г) утилизации ядерных отходов.
Но вся эта крупнокалиберная мутотень плохо вязалась с виолончелистом Олевом Киви. Другое дело – моя нынешняя работа у Стаса: я поднаторела на плохо выбритом рок-н-ролле и его таких же плохо выбритых, полузабытых исполнителях. И слово «промоутер» уже не вызывало у меня судорог.
– Так чем вы занимаетесь?
– Я работаю в шоу-бизнесе… В продюсерской компании, – я едва не прокололась и не назвала фирму Стаса, но тут же прикусила язык.
– Очень интересно…
Ничего интересного в этом нет, уж поверь мне. Особенно если учесть что импортные старички уже давно вышли в тираж как сексуальные партнеры и к тому же редко чистят зубы по утрам.
Олев, полностью проигнорировав принесенное шампанское, приложился к своей долгоиграющей фляжке. И снова воззрился на меня.
– Значит, вы устраиваете гастроли?
– Да. Поп– и рок-команды… Не могу сказать, чтобы это меня слишком уж вдохновляло…
– А классика? – Киви самодовольно раздул щеки.
– Классика – это отдушина. Единственная, – вдохновенно соврала я. Ответа не последовало, и разговор на профессиональные темы увял сам собой.
Виолончелист встал, побрел к окну (якобы задвинуть шторы. Или раздвинуть их пошире – Бог его знает). И оказался в опасной близости от меня. И, спустя несколько мгновений, я почувствовала его легкие пальцы, коснувшиеся моих волос.
Начинается.
