искать темноты. Все это очень невкусно.
К обеду голова у меня немножко проходит; а после обеда опять начнет в виски стучать. Я приезжаю на вечер в каком-то тумане. Чувствую, что ужасно глупа. Я уж себе такую улыбку устроила, вроде того, как танцовщицы улыбаются, когда им подносят букеты. Рот с обеих сторон на крючках. Этак, конечно, покойнее, когда головная боль не дает сообразить, что дважды два четыре; но на что же я похожа? На китайского божка.
Третьего дня я совсем задохнулась в вальсе. В голове сделалась пустота какая-то. Я просто повисла на кавалере. Правда, он был здоровенный. Мы даже уронили какого-то старичка…
На этом самом бале я опять встретила Домбровича. Зачем он всюду шатается? Танцевать не танцует. Наблюдает, что ли, нас? Как это смешно. Эти сочинители, в сущности, фаты, и больше ничего; только и думают о своей собственной особе. На Михайловском театре давали как-то преумную пьеску: "L'autographe". Сочинителя играл Дюпюи. Его очень ловко осмеяли: подкупили горничную, чтобы она притворилась влюбленной. И он поддался на эту удочку.
Если бы Ариша моя была покрасивее, я уверена, что с г. Домбровичем можно сыграть такую же штуку.
Подходит он ко мне перед мазуркой:
– Мне вас жалко.
– Почему?
– Вы скоро завянете в нашем обществе.
– Как завяну?
– Очень просто… Vous vous étiolez… [31]
– Как это вы отгадали?
– Это моя специальность.
Рисуется, безбожно рисуется! А впрочем, когда он говорит, у него все выходит просто. Как бы это выразиться… с юмором, да, именно с юмором. У него всегда после умной вещи – un petit mot pour rire [32].
– Мне, многогрешному, позволите явиться к вам?
– Я уж вам раз сказала, что буду очень рада.
– Да, но я ведь должен был сначала встретиться с вами…
Он посмотрел и прибавил:
– В раззолоченных гостиных.
Я только рассмеялась.
– Вы танцуете мазурку? – спрашивает.
– Нет. Я чуть держусь на ногах… Ужасная головная боль. Я сейчас еду…
– Вот видите, безбородые кадеты снимают сливки, а старые литераторы наводят головную боль… Вы в самом деле больны, перебил он себя, – и я знаю чем.
– Нетрудно знать, когда я вам говорю…
– Вы говорите: – головой; но это только симптом…
Он так на меня прищурился, что мне стало противно.
– Прощайте, – сказала я величественно, сделала шаг и спросила:
– Вы женаты?
– Non, je n'ai pas cette infirmité [33].
Это он украл из какой-то пьески.
– On le voit. Vous aimez les choses croustillantes [34].
Смеленько было сказано. Ничего; так с ними и нужно.
Все утро вчера металась как угорелая. Я заказала себе домино. Эти мерзкие портнихи вывели меня из терпения
Вы чахнете
смешное словечко
Нет, я не страдаю этим недугом
Это видно. Вы любите пикантные вещи
